о мне. Верховный приказал:
— Позвоните Гордову и Голованову, чтобы они незамедлительно вводили в дело
авиацию. С утра Гордов пусть атакует, чтобы сковать противника. Сами вылетайте 
обратно
в войска Сталинградского фронта и приступайте к изучению обстановки в районе 
Клетской
и Серафимовича. Василевскому через несколько дней надо вылететь на 
Юго?Восточный
фронт к Еременко для изучения обстановки на его левом крыле. Разговор о плане
продолжим позже. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, пока никто не 
должен
знать.
Через час я вылетел в штаб Сталинградского фронта.
13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями.
Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины города 

все
ближе и ближе к Волге. Казалось, вот?вот не выдержат люди. Но стоило врагу 
броситься
вперед, как наши славные бойцы 62?й и 64?й армий в упор расстреливали его. 
Руины
города стали крепостью. Однако сил с каждым часом оставалось все меньше.
Перелом в эти тяжелые и, как временами казалось, последние часы был создан 13?й
гвардейской дивизией А. И. Родимцева. После переправы в Сталинград она сразу же
контратаковала противника. Ее удар был совершенно неожиданным для врага. 16
сентября дивизия А. И. Родимцева отбила Мамаев курган. Помогли сталинградцам 
удары
авиации под командованием А. Е. Голованова и С. И. Руденко, а также атаки и
артиллерийские обстрелы с севера войск Сталинградского фронта по частям 8?го
армейского корпуса немцев.
Необходимо отдать должное воинам 24, 12?й гвардейской и 66?й армий 
Сталинградского
фронта, летчикам 16?й воздушной армии и авиации дальнего действия, которые, не
считаясь ни с какими жертвами, оказали бесценную помощь 62?й и 64?й армиям Юго?
Восточного фронта в удержании Сталинграда.
В своих послевоенных воспоминаниях В. И. Чуйков, к сожалению, не счел нужным 
отдать
должное своим боевым товарищам — воинам 24, 1?й и 66?й армий Сталинградского
фронта, 16?й воздушной армии и авиации дальнего действия, тем, кто, не считаясь 

ни с
какими жертвами, оказали бесценную помощь Сталинграду в это тяжкое время.
Со всей ответственностью заявляю, что если бы не было настойчивых контрударов 
войск
Сталинградского фронта, систематических ударов авиации, то, возможно, 
Сталинграду
пришлось бы еще хуже.
Небезынтересно, что по этому поводу пишет немецкий офицер, находившийся в армии
Паулюса: “В то же время части нашего корпуса понесли огромные потери, отражая в
сентябре яростные атаки противника, который пытался прорвать наши отсечные 
позиции
с севера. Дивизии, находившиеся на этом участке, были обескровлены в ротах 
оставалось,
как правило, по 30—40 солдат”{24}.
В момент затишья по приказу Верховного на командный пункт 1?й гвардейской армии
приехали А. И. Еременко и Н. С. Хрущев, А. Е. Голованов и я также находились 
там. А. И.
Еременко сказал, что он хотел бы ознакомиться с обстановкой и обсудить 
положение в
Сталинграде. В. Н. Гордов и К. С. Москаленко познакомили А. И. Еременко со 
всеми
деталями обстановки и своими соображениями.
Поскольку Верховный предупредил меня о сохранении в строжайшей тайне
проектируемого плана большого контрнаступления, разговор велся главным образом 
об
усилении войск Юго?Восточного и Сталинградского фронтов. На вопрос А. И. 
Еременко о
плане более мощного контрудара я, не уклоняясь от ответа, сказал, что Ставка в 
будущем
проведет контрудары значительно большей силы, но пока что для такого плана нет 
ни
сил, ни средств.
В конце сентября меня вновь вызвал И. В. Сталин в Москву для более детального
обсуждения плана контрнаступления. К этому времени вернулся в Москву и А. М.
Василевский, изучавший условия для контрнаступления армий левого крыла Юго?
Восточного фронта.
Прежде чем явиться в Ставку, мы встретились с Александром Михайловичем, чтобы
обменяться впечатлениями.
Во время обсуждения обстановки на участке Сталинградского фронта Верховный 
спросил
меня, что собой представляет генерал Гордов. Я доложил, что Гордо