Красной Армии.
Конечно, все это давалось нелегко, были в работе и ошибки. Но кто не ошибается? 

Разве
тот, кто работает только по указке сверху, не проявляя в работе творческой 
инициативы.
Вообще говоря, дело, на мой взгляд, не столько в ошибках, сколько в том, как 
скоро они
замечаются и устраняются.
Меня упрекали в излишней требовательности, которую я считал непременным 
качеством
командира?большевика. Оглядываясь назад, думаю, что иногда я действительно был
излишне требователен и не всегда сдержан и терпим к проступкам своих 
подчиненных.
Меня выводила из равновесия та или иная недобросовестность в работе, в 
повелении
военнослужащего. Некоторые этого не понимали, а я, в свою очередь, видимо,
недостаточно был снисходителен к человеческим слабостям.
Конечно, сейчас эти ошибки стали виднее, жизненный опыт многому учит. Однако и
теперь считаю, что никому не дано права наслаждаться жизнью за счет труда 
другого. А
это особенно важно осознать людям военным, которым придется на полях сражений, 
не
щадя своей жизни, первыми защищать Родину.
2?я бригада, которой я должен был командовать, состояла из двух кавалерийских 
полков
— 39?го и 40?го. Мне предстояло тщательно изучить состояние дел в 40?м кавполку,


которым в то время командовал Ивлев — выходец из бывших офицеров царской армии,
человек малообщительный. Конное дело он не любил. Однако хорошо знал огневую
подготовку и внимательно занимался ею. В этом отношении его полк всегда был 
впереди.
Может быть, вследствие многолетней привычки к 39?му кавполку, с людьми которого
сроднился, мне казалось, что 39?й полк лучше подготовлен в боевом отношении и 
более
организован. Однако я понимал, что командиры и политработники 40?го кавполка,
которым также дорога честь своего полка, могут болезненно реагировать, если я 
буду
выставлять 39?й кавполк как образец, по которому нужно равняться.
Поэтому все хорошее, что было у 40?го кавполка, даже мелочи, старался отмечать, 

ставить
в пример другим частям. Мы часто устраивали различные показательные занятия 
обоих
полков по тактической, огневой, конной подготовке, а также по вопросам 
политической
подготовки и воспитательной работы. И этот метод очень скоро дал положительные
результаты, 2?я бригада стала ведущей в 7?й Самарской кавалерийской дивизии, 
что не
раз отмечалось, и это всех нас радовало.
Короче говоря, все мы работали дружно, с увлечением. Командиры в своей работе 
умело
опирались на партийные организации, направляли активность и энергию всего 
личного
состава на повышение постоянной боевой готовности.
Можно было бы привести много примеров, но я думаю, что в этом нет необходимости.


Ограничусь лишь тем, что хорошо запомнилось.
Как?то зашел ко мне секретарь партбюро 39?го полка с предложением расширить 
обмен
опытом работы полков в масштабе всей бригады.
На совместном совещании партбюро полков решено было провести методическое
занятие с группой бойцов, где показать, как надо разъяснять наиболее отстающим
красноармейцам линию партии в сложных вопросах.
Первое занятие провел политический руководитель эскадрона 39?го полка Борис
Афанасьевич Жмуров и, надо отдать ему должное, провел блестяще.
Затем по инициативе политработников 40?го полка были собраны самые
недисциплинированные красноармейцы, с тем чтобы в откровенной беседе выяснить
причины их проступков. Оказалось, что значительное число нарушений совершалось 
не
столько по вине самих красноармейцев, но и потому, что их командиры и 
политработники
не знали характера и индивидуальных особенностей своих бойцов, не всегда
справедливо расценивали их поведение. В результате эти командиры теряли свой
авторитет. И красноармейцы нередко поступали назло таким начальникам.
Надо сказать, что подобные