теплыми 
глазами и
простодушным лицом.
— Ну что, солдат, в службе не везет? — спросил он и указал мне на стул.
Я стоял и боялся присесть.
— Садись, садись, не бойся!.. Ты, кажется, москвич?
— Так точно, ваше высокоблагородие, — ответил я, стараясь произнести каждое 
слово как
можно более громко и четко.
— Я ведь тоже москвич, работал до службы в Марьиной роще, по специальности
краснодеревщик. Да вот застрял на военной службе, и теперь, видимо, придется
посвятить себя военному делу,— мягко сказал он.
Потом помолчал и добавил:
— Вот что, солдат, на тебя поступила плохая характеристика. Пишут, что ты за 
четыре
месяца обучения имеешь десяток взысканий и называешь своего взводного командира
“шкурой” и прочими нехорошими словами. Так ли это?
— Да, ваше высокоблагородие, — ответил я. — Но одно могу доложить, что всякий 
на
моем месте вел бы себя так же.
И я рассказал ему правдиво все, как было.
Он внимательно выслушал и сказал:
— Иди во взвод, готовься к экзаменам.
Я был доволен тем, что так хорошо все кончилось. Однако при выпуске мне не дали
первенства и я был выпущен из учебной команды наравне со всеми в звании 
вице?унтер?
офицера.
Оценивая теперь учебную команду старой армии, я должен сказать, что, в общем, 
учили в
ней хорошо, особенно это касалось строевой подготовки. Каждый выпускник в
совершенстве владел конным делом, оружием и методикой подготовки бойца. Не
случайно многие унтер?офицеры старой армии после Октября стали
квалифицированными военачальниками Красной Армии.
Что касается воспитательной работы, то в основе ее была муштра. Будущим унтер?
офицерам не прививали навыков человеческого обращения с солдатами, не учили их
вникать в душу солдата. Преследовалась одна цель — чтобы солдат был послушным
автоматом. Дисциплинарная практика строилась на жестокости. Телесных наказаний
уставом не предусматривалось, но на практике они применялись довольно широко.
О русской армии написано много, и я не считаю нужным повторяться. Коснусь лишь
некоторых моментов, на мой взгляд, представляющих интерес.
Что было наиболее характерным для старой царской армии? Прежде всего, 
отсутствие
общности и единства между солдатской массой и офицерским составом.
В ходе войны, особенно в 1916 и начале 1917 года, когда вследствие больших 
потерь
офицерский корпус укомплектовывался представителями трудовой интеллигенции,
грамотными рабочими и крестьянами, а также отличившимися в боях солдатами и 
унтер?
офицерами, эта разобщенность в подразделениях (до батальона или дивизиона
включительно) была несколько сглажена. Однако она полностью сохранилась в
соединениях и объединениях. Офицеры и генералы, не имевшие никакой близости с
солдатской массой, не знавшие, чем живет и дышит солдат, были чужды солдату.
Это обстоятельство, а также широко распространенная оперативно?тактическая
неграмотность высшего офицерского и генеральского состава привели к тому, что
командиры эти, за исключением немногих, не пользовались авторитетом у солдата. 
В
среднем же звене офицерского состава, наоборот, под конец войны было много 
близких
солдату по духу и настроению офицеров. Таких командиров солдаты любили, 
доверяли
им и шли за ними в огонь и воду.
Основным фундаментом, на котором держалась старая армия, был унтер?офицерский
состав, который обучал, воспитывал и цементировал солдатскую массу. Кандидатов 
на
подготовку унтер?офицеров отбирали тщательно. Отобранные проходили обучение в
специальных учебных командах, где, как правило, была образцово поставлена 
боевая
подготовка. Вместе с тем, как я уже говорил, за малейшую провинность тотчас 
следовало
дисциплинарное взыскание, связанное с рукоприкладством и моральными
оскорблениями. Таким образом, будущие унтер?офицеры по выходе из учебной 
команды
имели хорошую боевую подготовку и в то же время владели “практикой” по 
воздействию
на подчиненных в духе требований царского воинского режима.
Надо сказать, что офицеры подразделений вполне доверяли унтер?офицерскому 
составу в
обучении и воспитании солдат. Такое доверие, несомненно, способствовало 
выработке у
унтер?офицеров самостоятельности, инициативы, чувства ответственности и волевых
качеств. В боевой обстановке унтер?офицеры, особенно кадровые, в большинстве 
своем
являлись хорошими командирами.
Моя многолетняя практик