слышали
полиция или шпики.
Солнце припекало все сильнее. Косьбу прекратили, начали сушить скошенную траву. 

К
полудню мы с сестрой, навьючив сено на телегу, взобрались на воз и поехали 
домой. Нас
уже ждали жареная картошка с маслом и чай с сахаром. Все это было тогда так
аппетитно!..
Вечерами, забыв об усталости, молодежь собиралась около амбара, и начиналось
веселье. Пели песни, задушевные и проникновенные. Девушки выводили сильными
голосами нежную мелодию, ребята старались вторить молодыми баритонами и еще не
окрепшими басами. Потом плясали до упаду. Расходились под утро и едва успевали
заснуть, как нас будили, и мы вновь отправлялись на покос. Вечером все 
начиналось
сначала. Трудно сказать, когда мы спали.
Да, видно, молодость все может. Как хорошо чувствовать себя молодым!
Отпуск прошел очень быстро, и нужно было возвращаться в Москву. В предпоследнюю
ночь моего пребывания дома в соседней деревне Костинке случился пожар. Дул 
сильный
ветер. Пожар начался посредине деревни и стал быстро распространяться на 
соседние
дома, сараи и амбары. Мы еще гуляли, когда заметили со стороны Костинки густой 
дым.
Кто?то крикнул:
— Пожар!
Все бросились в пожарный сарай, быстро выкатили бочку и потащили ее на руках в
Костинку. Наша помощь подоспела первой, даже пожарная команда Костинки пришла
позднее.
Пожар был очень сильный, и, несмотря на отчаянные усилия пожарных команд, 
которые
собрались из соседних сел, выгорело полдеревни.
Пробегая с ведром воды мимо одного дома, я услышал крик:
— Спасите, горим!
Бросился в тот дом, откуда раздавались крики, и вытащил испуганных до смерти 
детей и
больную старуху.
Наконец огонь потушили. На пепелище причитали женщины, плакали дети. Много 
людей
осталось без крова и без всякого имущества, а некоторые и без куска хлеба.
Наутро я обнаружил две прожженные дырки, каждую величиной с пятак, на моем 
новом
пиджаке — подарке хозяина перед отпуском (таков был обычай).
— Ну, хозяин тебя не похвалит, — сказала мать.
— Что ж, — ответил я, — пусть он рассудит, что важнее: пиджак или ребята, 
которых
удалось спасти...
Уезжал я с тяжелым сердцем. Особенно тягостно было смотреть на пожарище, где
копались несчастные люди. Бедняги искали, не уцелело ли чего. Я сочувствовал их 

горю,
так как сам знал, что значит остаться без крова.
В Москву приехал рано утром. Поздоровавшись с хозяином, рассказал о пожаре в
деревне и показал прожженный пиджак. К моему удивлению, он даже не выругал меня,

 и
я был благодарен ему за это.
Потом оказалось, что мне просто повезло. Накануне хозяин очень выгодно продал 
партию
мехов и на этом крепко заработал.
— Если бы не это, — сказал Федор Иванович, — быть тебе выдранному, как 
сидоровой
козе.
В конце 1912 года мое ученичество кончилось. Я стал молодым мастером
(подмастерьем). Хозяин спросил, как я думаю дальше жить: останусь ли на 
квартире при
мастерской или пойду на частную квартиру?
— Если останешься при мастерской и будешь по?прежнему есть на кухне с 
мальчиками, то
зарплата тебе будет десять рублей, если пойдешь на частную квартиру, тогда 
будешь
получать восемнадцать рублей.
Жизненного опыта у меня было маловато, и я сказал, что буду жить при мастерской.


Видимо, хозяина это вполне устраивало, так как по окончании работы мастеров для 

меня
всегда находилась какая?либо срочная, не оплачиваемая работа. Прошло немного
времени, и я решил: “Нет, так не пойдет. Уйду на частную квартиру, а вечерами 
лучше
читать буду”.
На Рождес