Значит, окруженные части не сложили оружия, сражаются, обороняясь в 
недостроенных долговременных огневых точках. 

Конечно, надо- бы им помочь! Но чем? Контратака 16-го полка совместно с частями 
соседнего корпуса вдоль железной дороги на Владимир-Волынский успеха не имела, 
резервами я не располагал, снять что-либо с других направлений не мог. 

Между тем, ведя бой в окружении, полки 87-й дивизии сковывали часть сил 
противника, рвавшегося на Дубно, и тем самым облегчали положение нашего левого 
фланга. Это было особенно важно, потому что к тому времени возникла серьезная 
угроза и на правом фланге - фашистские части вышли на окраину Любомля. 

Выполняя приказ командующего армией, 24 июня, после полудня, 15-й корпус частью 
сил при поддержке 41-й танковой дивизии перешел в контратаку и коротким ударом 
отбросил противника от Любомля. Опять очень успешно действовал дивизион 
бронепоездов. Его два состава, курсировавшие по железной дороге Ковель-Любомль, 
энергично поддерживали нас артиллерийским и пулеметным огнем. 

Таким образом, в результате трехдневных кровопролитных боев противнику удалось 
только на флангах, особенно на левом, оттеснить части корпуса на 20 30 
километров от государственной границы. В основном же полки 45-й и 62-й 
стрелковых дивизий держали оборону в нескольких километрах от Западного Буга. 

Тем не менее положение продолжало оставаться крайне тяжелым. Передовые 
механизированные части гитлеровцев были уже в районе Дубно. Связь со штабом 
армии беспрерывно нарушалась. Потери росли. 

Корпусу подчинили 75-ю стрелковую дивизию, вернее, ее остатки. Кроме того, в 
мое подчинение вошли еще несколько разрозненных частей и подразделений, 
отходивших с боями от самой границы. 

В таких условиях единственно правильным решением было начать, прикрываясь 
арьергардами, отход на новый рубеж по восточному берегу реки Стоход. Но прежде 
следовало позаботиться об эвакуации из Ковеля раненых и семей командного 
состава, а также складов и ценного имущества. 

Почти все жены командиров, привыкшие к частым переездам, быстро собирались в 
далекий путь, беря с собой лишь самое необходимое. Но встречались и такие, 
которые, растерявшись, тащили к вагонам детские коляски, зеркала, даже горшки с 
цветами, заполняли вещевые мешки и чемоданы предметами, без которых вполне 
можно было обойтись. Руководившие эвакуацией командиры разъясняли, убеждали, 
требовали, помогая людям прийти в себя, поступать так, как диктует обстановка. 

Нам удалось вывезти из Ковеля все семьи командного и начальствующего состава. 

Действуя в тесном контакте с местными партийными и советскими органами, мы 
сумели многое сделать. Было эвакуировано наиболее ценное государственное 
имущество и промышленное оборудование. Особенно много помог нам в этом 
заместитель председателя Ковельского горисполкома - человек очень энергичный, 
решительный и смелый. 

В тот же день мы получили приказ об отводе частей на рубеж Ковеля. Двигаться 
пришлось по плохим дорогам, на которых довольно часто по нашей 
нераспорядительности возникали "пробки". Но в целом отход совершен был 
организованно, под прикрытием арьергардов. Главным силам удалось оторваться от 
противника и поспешно занять оборону восточное Ковеля. 

Нельзя не отметить, что, несмотря на тяжелые бои и весьма значительные потери, 
боевой дух личного состава оставался очень высоким. Многие солдаты не хотели 
оставлять позиции, которые они с таким неимоверным трудом удерживали в течение 
недели. Кое-кто, грешным делом, обвинял командиров в непонимании обстановки. 

Большую разъяснительную работу вели в эти дни коммунисты. Они терпеливо 
объясняли солдатам, почему в данное время советские войска вынуждены отходить. 

Было бы ошибкой утверждать, что в частях корпуса вовсе не имелось случаев 
малодушия и трусости. Но встречались они довольно редко, а главное, их 
удавалось преодолевать прежде всего огромной силой воздействия здорового, 
боеспособного коллектива, крепко сцементированного партийными организациями. 

Был такой факт. 45-я стрелковая дивизия прикрывала переправу корпуса через реку 
Турию. Основная масса войск уже переправилась, когда я, находясь на окраине 
Ковеля, в районе казарм, заметил что-то неладное. Из перелеска по высокой 
некошеной траве, по густой, уже начавшей наливаться пшенице, по огородам 
беспорядочно двигались группы солдат. 

"Что-то дивизия Шерстюка рано начала отход", - подумал я и остановил нескольких 
бойцов: 

- Куда торопитесь?! Меня узнали.