размещался второй эшелон штаба армии. 

В штабе я не застал никого из начальства. Время было послеобеденное. Узнал у 
дежурного, где столовая, и отправился туда. Меня встретила девушка-официантка. 

- У нас обед давно кончился, - сообщила она. Нельзя сказать, чтобы это меня 
порадовало. 

- Может, что-нибудь осталось? - спросил я. 

- Суп есть, только холодный, товарищ генерал. 

- Так подогрейте. 

- Долго вам ждать придется. Нужно опять печку разжигать. Да и хлеба у нас уже 
четыре дня нет. 

Раздосадованный и голодный, я вышел на улицу, собираясь немедленно ехать дальше,
 в первый эшелон штаба. И тут меня увидел один из моих сослуживцев по Монголии 
старший батальонный комиссар Веденеев. Оказалось, что сейчас он работает в 
политотделе армии. Веденеев не советовал сразу ехать на командный пункт. 

- Дело идет к вечеру, - говорил он. - До КП еще далеко, а дорога такая, что 
проехать можно только на тракторе или верхом. Но трактора сейчас нет, а лошадь 
в темноте, чего доброго, ноги поломает. Пойдемте, товарищ генерал, к начальнику 
политотдела. Там отдохнете, а завтра поедете. 

Веденеев проводил меня к бригадному комиссару Абрамову. Здесь я и остался 
ночевать. Вечером Абрамов много рассказывал о том, как поставлена 
партийно-политическая работа в частях и соединениях армии, о настроениях 
личного состава. Говоря по правде, я слушал его не особенно внимательно. Чтобы 
оценить действенность политработы, дать некоторые советы начальнику политотдела,
 требовалось прежде всего самому хорошо разобраться в обстановке, познакомиться 
с состоянием частей и соединений. 

- Все, что вы рассказываете, - очень хорошо, очень важно, - сказал я Абрамову. 
- Но об этом мы поговорим позже. Сейчас меня больше всего беспокоит доставка 
продовольствия. Почему последнее время люди голодают? 

- Предпринимаем меры, но что поделаешь? Распутица, - пожал плечами Абрамов. 

Я промолчал, хотя такой ответ показался не особо убедительным. Про себя решил в 
первую же очередь заняться вопросами снабжения войск. 

На следующий день верхом добрался до первого эшелона. Здесь меня встретили 
начальник штаба армии генерал-майор Пигаревич и начальник оперативного отдела 
подполковник Переверткин. Бывший командующий армией генерал Л. А. Говоров болел 
и уже довольно продолжительное время находился в госпитале. По выздоровлении он 
должен был поехать в Ленинград и принять от генерала Хозина командование 
фронтом. 

Генерал-майор Пигаревич доложил обстановку. Соединения 5-й армии оборонялись на 
фронте протяжением 66,5 километра. Справа держали оборону дивизии 20-й армии, 
которой командовал генерал М. А. Рейтер, слева - 33-й армии. 

9-й армейский корпус противника в составе четырех пехотных дивизий и одна 
дивизия 7-го армейского корпуса занимали укрепленную полосу с передним краем по 
линии Курмень, Груздево, Сорокине, Ощепково, Максимково. Еще одна пехотная 
дивизия противника находилась в районе Гжатска. Гитлеровцы строили инженерные 
сооружения, вели разведку мелкими группами, обстреливали редким минометным 
огнем боевые порядки нашей пехоты и огневые позиции артиллерии. 

Соединения 5-й армии производили перегруппировку, совершенствовали свои 
оборонительные, позиции, занимались доукомплектованием и сколачиванием частей. 

Выслушав доклад начальника штаба, я распорядился все машины повышенной 
проходимости и большую часть гужевого транспорта немедленно использовать для 
подвоза продовольствия. Познакомил его со своими дорожными наблюдениями и 
подчеркнул: 

- Обеспечить войскам нормальное питание - это сейчас наше первоочередное дело. 

Через неделю я решил побывать в дивизиях, чтобы лучше познакомиться с командным 
составом, а заодно осмотреть инженерные сооружения. 

Прежде всего направился в 3-ю гвардейскую мотострелковую дивизию, которой 
командовал полковник Акимов. Еще в первой беседе со мной генерал Пигаревич, 
перечисляя соединения, входящие в состав армии, назвал 3-ю гвардейскую 
мотострелковую дивизию и добавил: