Натиск противника не ослабевал. Наша оборона нигде не была прорвана, но под 
ударами врага она выгибалась. Удержится ли Замировский? 

Я представил себе, как, должно быть, волновался сейчас генерал Чекин, 
находившийся в здании ГЭС, откуда наверняка уже слышна приближающаяся 
пулеметная стрельба. Наверное, он то и дело посматривает на молчащий телефон и 
требует от связистов проверки линии. 

Прошло два часа. И вот снова звонит Замировский: 

- Товарищ командующий, разрешите доложить обстановку. 

По уверенному и даже веселому его тону я понял, что положение у разъезда 
Зеленец улучшилось. 

- Отбросили противника на один километр от командного пункта, - доложил 
командир дивизии. 

Успех был пока невелик, но лиха беда начало. 

- Хорошо. И если за каждые два часа ты будешь отбрасывать врага на километр, то 
к наступлению темноты твой командный пункт окажется на нормальном удалении от 
переднего края. Желаю успеха. 

На душе стало легче. Хотелось позвонить Чекину, сказать ему, что приказа 
взрывать ГЭС не последует, но я удержался от соблазна: бой пока не кончился, 
угроза еще полностью не миновала. 

Из других дивизий ко второй половине дня также стали поступать приятные 
сообщения. Противник явно выдыхался, его атаки становились слабее. 

К ночи гитлеровцы, остановленные упорством и организованностью наших 
обороняющихся частей, прекратили наступление. А на следующий день из докладов 
командиров соединений мне стало ясно, что противник отказался от наступления 
непосредственно на волховском направлении, перегруппировывает свои силы и 
готовится нанести удар где-то в другом месте. 

Это означало, что мы добились успеха. Однако опасность не миновала, нужно было 
разгадать замысел противника и подготовиться к отражению новых ударов. 

А тут, как назло, у меня страшно разболелись зубы. Не утихающая ни на минуту 
боль мешала сосредоточиться. Я пытался заглушить ее табачным дымом, держал у 
щеки бутылку с горячей водой, полоскал рот водкой - ничего не помогало. 

Вконец измученный этой напастью, я сказал адъютанту: 

- Найди мне зубного врача. 

- Пожалуй, поблизости не найдешь. Хирурги есть, разные там терапевты тоже 
имеются, а зубного врача нет. Придется поехать в госпиталь или в какой-нибудь 
медсанбат, - пустился в рассуждения лейтенант Рожков. Но, заметив, что я не 
расположен выслушивать его разглагольствования, моментально исчез и часа через 
два вернулся с военным врачом 3 ранга, пожилой, полной и с виду очень 
решительной женщиной. Она бесконечно долго мыла руки теплой водой, а потом так 
же долго вытирала их, каждый палец в отдельности. 

Разложив на столе набор разных металлических крючков и щипцов, от одного вида 
которых становилось не по себе, врач подошла ко мне и низким, почти мужским 
голосом приказала: 

- Откройте рот, больной. Шире, пожалуйста. 

Поковырявшись у меня в зубах какой-то железной штукой, она заявила: 

- У вас с правой стороны три поврежденных зуба. Который болит? 

- Откуда же мне знать? - рассердился я. - Сами видите, всю щеку разнесло. Рвите 
все три подряд Некогда тут с зубами возиться. 

- Но можно бы попробовать полечить, - возразила она. 

- Нет уж, рвите. Только быстрее. 

Врач пожала плечами, однако спорить больше не стала. Действовала она своими 
щипцами уверенно и умело. Вскоре все три мои зуба лежали в тазике. 

Боль понемногу начала стихать, и я подсел к столу просмотреть кое-какие бумаги, 
держа у щеки полотенце, смоченное горячей водой. 

Не успел погрузиться в работу, как услышал в соседней комнате шум: кто-то