Ставка Верховного Главнокомандования утвердила Ваши указания по вопросам 
разрушения в Волховстрое алюминьзавода, Волховской ГЭС, железнодорожного моста 
и затопления патерны плотины с возложением ответственности за это, а также за 
определение времени взрыва на командование 54-й армии". 

К этому времени основное оборудование Волховской ГЭС было демонтировано и 
вывезено, а станция и плотина заминированы, так же как и некоторые объекты в 
городе. 

Я вызвал инженера армии генерал-майора Чекина, ознакомил его с телеграммой и 
приказал неотлучно находиться на Волховской ГЭС с группой подрывников. 

- Взрывать будете только по моему личному приказу, - подчеркнул я. - Ждите 
этого приказа, даже если враг будет находиться у самой станции. Ни в коем 
случае не торопитесь. 

Я, конечно, понимал всю ответственность, которую брал на себя. Ведь упустить 
время взрыва означало отдать ГЭС противнику. Но и взрывать электростанцию 
прежде, чем исчезнет хотя бы малейшая надежда отстоять ее, было бы 
преступлением. 

Дело заключалось не только в том, что эта крупная электростанция являлась очень 
важным военным объектом и представляла огромную материальную ценность даже и 
теперь, когда на ней действовали лишь две малые вспомогательные турбины. 
Волховская электростанция имени В. И. Ленина была гордостью советских людей. В 
трудное время первых лет Советской власти Владимир Ильич проявлял большую 
заботу о строительстве Волховской ГЭС и уже в 1918 году дал указание приступить 
к составлению сметы строительства. 

Едва отгремела гражданская война, как на Волховстрое закипела работа. В 1923 
году в статье "Лучше меньше, да лучше" Ленин писал: "...Мы получим возможность 
ценой величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы 
всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей крупной машинной 
индустрии, для развития электрификации, гидроторфа, для достройки Волховстроя и 
прочее". 

19 декабря 1926 года состоялся пуск первых агрегатов станции. Это было 
настоящим праздником советского народа, своим трудом сделавшего первым крупный 
шаг по пути электрификации страны. 

Я помнил газетные сообщения того времени о небывалом энтузиазме строителей 
Волховской ГЭС, об их трудовых подвигах, о том, что на стройке электростанции 
закалялось, получало дальнейшее развитие новое, коммунистическое отношение к 
труду, как к делу чести, делу славы, делу доблести и геройства. 

И вот теперь враг тянул свою кровавую лапу к этому детищу советского народа, к 
этому памятнику гению Ленина. Нет, трудно, очень трудно было бы отдать приказ 
уничтожить Волховскую ГЭС! Но не могло быть и мысли о том, чтобы оставить ее 
врагу. Выход напрашивался один: не пустить фашистов к Волхову. 

Противник перешел в наступление часов в 10 - 11 дня. Тотчас же на его боевые 
порядки обрушила огонь наша артиллерия. Успешно действовала против наступающей 
фашистской пехоты и авиация. И все-таки на отдельных участках гитлеровцам 
удалось потеснить наши подразделения. Бой приближался к Волхову. Враг был уже в 
нескольких километрах от ГЭС. 

Наиболее остро складывалась обстановка в 310-й стрелковой дивизии, которой 
командовал мой старый товарищ и сослуживец по Дальнему Востоку полковник 
Замировский, Здесь, в направлении разъезда Зеленец, противник имел наибольший 
успех. 

Полковник Замировский доложил: 

- Бой идет на командном пункте. Что делать? 

Я понял, что он просит разрешения отойти, хотя и не высказывает свою просьбу в 
открытой форме. Но позади был Волхов, и допустить отход значило позволить врагу 
прорваться к городу, к электростанции. И я ответил: 

- Продолжайте драться. Не сумели удержать врага на допустимой дистанции, 
деритесь теперь на КП. 

Замировский молчал. Я слышал в трубке его дыхание и понимал, как ему тяжело. Он 
ждал от меня другого ответа, но я не мог его дать. 

- Есть! - наконец медленно и глухо проговорил он. 

Я положил телефонную трубку. А из головы не выходил все тот же вопрос: 
"Взрывать станцию или нет?".