из 8 дивизий для наступления в направлении Красное Село, Урицк, Ленинград. 
Одновременно три дивизии наносили вспомогательный удар из района южнее Колпино 
вдоль Московского шоссе. 

12 сентября противник занял Красное Село, Пушкино, прорвался в тыл 
Красногвардейску и, овладев частью Петергофа, вышел к Финскому заливу у 
Стрельны. Немецко-фашистские войска, наступавшие из района Тосно, к этому 
времени заняли станцию Мга и Шлиссельбург. Ленинград оказался блокированным с 
суши. 

Фельдмаршал фон Лееб готовился праздновать победу. Он уже не сомневался, что 
советские войска, понесшие в оборонительных боях серьезные потери, не устоят 
перед новым натиском фашистских дивизий. Но гитлеровский фельдмаршал не учел, 
что обороной Ленинграда руководит великая партия коммунистов, которая своей 
огромной организаторской работой обеспечила тесное и нерушимое единство армии с 
бойцами трудового фронта, с ленинградскими рабочими, служащими, интеллигенцией, 
дружно поднявшимися на борьбу с ненавистным врагом. 

По призыву партии на защиту родного города встали сотни тысяч ленинградцев. Еще 
в начале июля была сформирована армия народного ополчения численностью свыше 
100 тысяч человек. Создавалась вторая резервная армия народного ополчения. 

Ленинградцы, не жалея сил, превращали свой город в неприступную крепость. За 
короткий срок было отрыто 700 километров противотанковых рвов, построено 5 
тысяч дотов, дзотов, 25 километров баррикад. На фабриках и заводах 
формировались боевые отряды для защиты предприятий, для обороны жилых кварталов.
 

Фашисты были у ворот Ленинграда. Они подвергали город бомбардировкам с воздуха, 
обстреливали его из дальнобойных орудий. Но ленинградцы продолжали упорно 
работать для нужд фронта, создавали боевую технику, боеприпасы, снаряжение. 
Жители города усилили бдительность, установили строжайший революционный порядок,
 повели беспощадную борьбу с трусами и паникерами. 

Весь советский народ с напряженным вниманием следил за героической борьбой 
защитников Ленинграда, гордился ими, помогал им. 

Во второй половине дня 15 сентября меня вызвали в Военный совет фронта Я 
получил приказ немедленно выехать на Пулковские высоты и на месте детально 
разобраться в обстановке. 

Со стороны Пулковских высот назревала наибольшая опасность прорыва. Здесь фронт 
придвинулся вплотную к окраинам Ленинграда. Противник сосредоточил на этом 
участке главные силы и готовился нанести последний, как он считал, удар. 
Занимавшие оборону соединения 42-й армии, сильно поредевшие в многодневных боях,
 едва удерживали фронт. 

Штаб 42-й армии размещался в железобетонных дотах Пулковского укрепленного 
района. Отсюда до переднего края обороны было так близко, что когда я шел по 
траншеям к блиндажу командарма, то слышал над головой знакомое злое 
посвистывание пуль. 

Командующий армией генерал-лейтенант Иванов сидел в блиндаже, подперев голову 
обеими руками. 

Перед войной я учился вместе с Ивановым на курсах при Академии Генерального 
штаба. Мы были тогда в одной учебной группе. Позднее он стал заместителем 
командующего Киевским Особым военным округом. 

Я знал генерала Иванова как человека, отличавшегося завидной жизнерадостностью, 
очень энергичного, распорядительною, волевого. Но сейчас он сидел передо мной 
усталый, с небритым, осунувшимся лицом, угнетенный и подавленный. Иванов не 
выразил никакого удивления, увидев меня, точно мы не встречались всего 
несколько дней. Он только спросил, впрочем, без особого интереса, просто из 
вежливости: 

- Как это вы сюда попали? Кажется, ведь командовали корпусом на Юго-Западном? 

Я ответил, что приехал как заместитель командующего фронтом, чтобы ознакомиться 
с обстановкой, и попросил Иванова показать на карте, где находятся войска армии.
 

- Не знаю, - раздраженно сказал Иванов, - ничего не знаю... 

- А связь с соединениями у вас есть? 

- И связи нет. Бои сегодня были тяжелые. Кое-где пришлось отойти. Связь 
нарушилась. - Иванов даже не пытался оправдываться. 

Пришлось вызвать начальника штаба генерал-майора Ларионова и начальника