- Добыли кое-какие оперативные документы, товарищ командир корпуса. Шерстюк 
довольно улыбнулся, наверное впервые за этот трудный для него день, и пояснил: 
- Попал к нам в руки планшет вражеского офицера. Доставил его пулеметчик 
Александров. Вон он сидит под деревом. 

Неподалеку от нас, под высокой сосной с обломленной верхушкой, сидел 
широкоплечий солдат в выгоревшей добела гимнастерке. Пристроив на коленях 
котелок, он проворно орудовал ложкой. 

- Отъедается, - усмехнулся генерал Шерстюк. - Силен парень! Вчера при отражении 
контратаки его рота отошла. Он с пулеметом остался на месте и едва не попал в 
плен. Патроны у него кончились, а немцы уже рядом. Тогда он бросился на них с 
саперной лопатой. Наскочил прямо на офицера, прикончил его, забрал планшет, 
пистолет и скрылся в лесу. Блуждал целые сутки. Говорит, что еще двух фашистов 
уложил из трофейного пистолета. Сегодня добрался до своих. Командир полка его 
сразу ко мне прислал с планшетом. 

- А это что за мальчишка у вас? - спросил я, заметив, что к Александрову 
подошел паренек лет четырнадцати, одетый в военную форму и увешанный оружием. 

- Это наш воспитанник Леня Цыбарь, - объяснил генерал. - Пришел к нам и 
просится: "Примите меня в армию добровольцем". А как его примешь? Определили 
пока воспитанником. Родом он из села Рацева, Житомирской области. 

- Вы его подальше в тыл отправьте, в медсанбат, что ли, - посоветовал я. 

Бой несколько утих. Со стороны переднего края доносилась лишь редкая пулеметная 
стрельба. Генерал Шерстюк начал по телефону отдавать приказания, готовя новый 
удар. Но вскоре где-то совсем близко раздались частые выстрелы и послышался все 
усиливающийся гул моторов и лязг гусениц. Что такое? 

Пока генерал Шерстюк выяснял, в чем дело, впереди в нескольких сотнях метров от 
нас показались танки. Даже без бинокля можно было разобрать, что это немецкие 
машины. Они двигались, ведя огонь с ходу. 

Пришлось отходить в глубь леса. Генерала Шерстюка трудно было вывести из 
равновесия. Ни на минуту не растерялся он и на этот раз. Его приказания были 
короткими и точными. Вскоре прорыв группы противника был ликвидирован. Пехоту 
удалось отсечь от танков, которые, оставшись одни, повернули обратно. 

В этом коротком бою был тяжело ранен воспитанник Леня Цыбарь. Смелый паренек по 
собственной инициативе принял участие в контратаке, подполз к вражеской огневой 
точке и гранатами уничтожил пулеметный расчет. Тут его и ранило. 

Бои за Малин вообще изобиловали острыми моментами. Стремясь осуществлять более 
жесткое управление войсками, командиры полков и дивизий выносили свои НП как 
можно ближе к переднему краю. Личный пример и личное воздействие старших 
командиров на подчиненных имели большое значение. 

Я помню, например, случай, когда командир дивизии генерал-майор Москаленко 
(ныне Маршал Советского Союза), увидев со своего наблюдательного пункта, что 
один из его полков дрогнул, в полной генеральской форме пошел в боевые порядки 
и вернул подразделения на прежние рубежи. Думается, что в той обстановке такие 
действия командира дивизии были в какой-то мере оправданны. 

Более десяти дней продолжался бой за Малин. За это время войска 15-го корпуса 
нанесли серьезные потери 262-й и 113-й пехотным дивизиям противника. 

При сложившемся соотношении сил июльский контрудар 5-й армии не мог получить 
развития. Но наши активные действия, принявшие затяжной характер, сковывали 
значительные силы противника, срывали его планы, способствовали обороне Киева. 

Военный совет 5-й армии в отчете Военному совету Юго-Западного фронта о боевых 
действиях армии за период с 9 по 16 июля отмечал: "Действия левого крыла армии 
в период 10 - 17. 7. 41 года приняли характер борьбы с превосходящими силами 
противника на истощение. 

Противник в этих боях понес колоссальные потери. Об этом свидетельствуют сами 
пленные, утверждающие, что в их частях осталось не более 50% наличного состава. 


Весь район боев устлан массой немецких трупов. В письмах немецких солдат и 
офицеров все чаще встречаются выражения: "Это не Франция". 

Несмотря на то что контрудар 5-й армии был предпринят малочисленными, крайне 
потрепанными в предыдущих боях и переутомленными войсками, на широком фронте 
(без танков и авиации), в обстановке только что прекратившегося отхода, тем не 
менее благодаря этому контрудару противник вынужден был оттянуть громадное 
количество сил (до трех армейских корпусов) с главного направления".