- Зачем же вы так громко кричали? 

- Хотел предупредить об опасности. 

Я отчитал незадачливого наблюдателя, разъяснил ему, что так службу нести нельзя.
 

- Пока объявляю замечание, но, если еще раз повторится подобное, накажу со всей 
строгостью. Вы поняли меня? 

- Понял, товарищ полковник. 

Поговорив с бойцами, вернулся на свой наблюдательный пункт. У орудия еще долго 
не смолкал негромкий разговор. По-видимому, сослуживцы воспитывали 
провинившегося. 

Как в период боевых действий, так и в дни относительного затишья командиры и 
политработники строго следили за тем, чтобы личный состав снабжался всем 
необходимым для боя и жизни. Как ни трудно приходилось, а войны ежедневно 
получали горячую пищу, были обеспечены водой. Каждую неделю личный состав мылся 
в бане. Разумеется, баня была полевая. Мы поставили душевые установки в 
кустарнике, у реки Халхин-Гол. В них и мылись солдаты. Им выдавалось после 
этого нательное белье и портянки, чистые носовые платки и два белых 
подворотничка на неделю, папиросы из подарков, которые нередко присылали нам 
шефы. 

Мыться в баню красноармейцы ходили по очереди, прямо с передовой, как правило 
по отделениям. Японцы обнаружили наши душевые установки и однажды открыли по 
мывшимся в бане артиллерийский огонь. Нашему полку тогда было придано два 
отдельных артиллерийских дивизиона. Я спросил у начальника артиллерии, засечены 
ли наблюдательные пункты японцев, в особенности артиллерийские, и через какое 
время можно открыть огонь. Тот ответил: 

- Цели засечены, товарищ полковник. Огонь можно открыть через три - пять минут. 


- Тогда дайте пятиминутный огневой налет по артиллерийским наблюдательным 
пунктам и огневым позициям артиллерии противника. 

Наши дивизионы вскоре открыли огонь. Выстрелы, видимо, были точными. Японцы 
получили хороший урок. 

Однако и мне досталось... Командующий сделал крепкое внушение и предупредил, 
чтобы я экономнее расходовал снаряды. 

В этот период активизировалась японская авиация. Вражеские самолеты нередко 
налетали и бомбили боевые порядки войск. Однажды командный пункт нашего полка 
атаковали сразу несколько десятков японских самолетов. Бомбили нас долго. Видно,
 перед японскими летчиками стояла задача сровнять с землей пункт управления 
нашей части. 

Когда же наконец все стихло и я в большой тревоге выбрался из своего окопа, 
ожидая увидеть ужасающую картину, сразу заметил, что то там, то здесь из 
укрытий поджимаются люди, приводя себя в порядок и осматриваясь. На лицах 
командиров и красноармейцев не было и следов паники. А ведь в каком аду 
побывали! 

Я приказал начальнику штаба: 

- Срочно выясните понесенный нами урон и доложите мне. 

Сам же пошел вдоль траншеи. Кто-то звал санинструктора, но он почему-то не 
откликался. Его стали искать и нашли заваленного землей в окопе. Раскопали 
быстро, он тут же пришел в себя и спросил: 

- Раненые есть? 

Оказалось, что ранены осколками бомб три красноармейца. Больше потерь не было. 

Вскоре это и начальник штаба подтвердил. Сообщил он и о том, что нет 
повреждений оружия и боевой техники, вот только погибла машина с сигнальными 
ракетами. 

- Фейерверк был жуткий, - прибавил он. 

- Ну ничего, без ракет переживем, - заключил я. - В крайнем случае пока у 
соседей займем. 

Понятно, когда подсчитали потери, я успокоился. Можно сказать, мы отделались