- Вот и рапорт отдавать научился отлично, - поздоровавшись с разведчиками, 
проговорил Доватор. Он был без бурки, в новой, хорошо облегавшей его плотную 
фигуру бекеше с серебристой барашковой опушкой. На голове ловко сидела 
генеральская папаха. 

Торбе, только что отдавшему рапорт, хотелось приветствовать генерала улыбкой, 
но неловкость за разговор Шаповаленко сдержала его. Он виновато нагнул голову и 
сдвинул ремешок каски ближе к кадыку, точно он резал подбородок, хотя был 
застегнут не туго. Заметив все это, Доватор понял, что разведчики чем-то 
взволнованы. 

- Что это вы, хлопцы, ладошкой рты прикрываете? Кашлять, что ли, боитесь? 

- Да ничего, товарищ генерал... - подавляя смущение, ответил Торба и, искоса 
взглянув на Шаповаленко, подумал: "Из-за тебя, бородатый, вся волынка. Партизан 
нашелся!" 

- Ничего, брат, разберемся, - точно угадывая мысли Торбы, суховато заметил Лев 
Михайлович. - Дайте-ка сегодня коням двойную порцию корма. 

- Кормить коней, воно, конечно, товарищ генерал... - нерешительно заговорил 
Шаповаленко. Но генерал на него даже и не посмотрел, а спросил, обращаясь к 
Торбе: 

- Сколько хромых лошадей? 

Филипп Афанасьевич нерешительно переступил с ноги на ногу и встревоженно 
поглядел на Доватора. 

Всегда он разговаривал с ним с шутливой задушевной простотой. Много говорил о 
Кубани, где он когда-то служил командиром эскадрона. И вдруг сейчас будто и не 
замечает его. Филипп Афанасьевич догадался о причине и хотел объясниться. Ведь 
ему просто обидно было, что они, казаки, куда-то отходят без единого выстрела, 
хотя всем не терпелось подраться. Вот почему он искренне считал свои обиды 
правильными. 

- Сколько хромых коней? - переспросил Лев Михайлович, присаживаясь на седло 
Шаповаленко. 

Торба ответил. 

Филипп Афанасьевич подошел поближе к Доватору с твердым намерением заговорить. 
Вид у него был такой, будто генерал обещался прийти к нему в гости, поговорить 
по душам, а вдруг зашел к соседу и начал с ним бражничать. Обида была кровная. 
Доватор это видел, но решил не менять тона и по-прежнему внешне оставался 
безразличным к нему. 

- Коням не давайте сразу ложиться. Проводку делайте. Массируйте скаковые 
суставы. 

Доватор взглянул на Буслова и, согнув ногу в колене, показал, как надо это 
делать. 

- Понятно, товарищ генерал, - тихо вмешался в разговор Филипп Афанасьевич. - Но 
только, коли кони будут на трех ногах, як мой, то тут не разотрешь... Разрешите 
обратиться, товарищ генерал. 

- Обращайтесь, - равнодушно ответил Доватор и удобней уселся в седле. 

- Куда мы так поспешаем? - смущенно посматривая на генерала, спросил 
Шаповаленко. 

- На отдых... - спокойно и коротко ответил Доватор. 

Казаки, переглянувшись, недоверчиво улыбнулись. 

Лев Михайлович отлично понимал настроение людей, и ему хотелось объяснить 
обстановку, но в данную минуту нельзя было говорить общими фразами о 
необходимости перемены позиций, а сказать прямо, что немцы быстрым темпом 
продвигаются к Москве, он не мог. Сначала ему и самому не верилось, что 
противник прорвал оборону в районе Холм - Жирковское, быстро расширяет прорыв и 
угрожает отрезать две наши армии. Конница, как подвижной резерв, должна была 
прикрыть отход наших частей на Ржевском большаке. 

Надо было сказать людям что-то другое, важное, способное поднять боевой дух и 
укрепить дисциплину. 

- Куда ж мы идем на отдых, товарищ генерал? - спросил Филипп Афанасьевич.