спокойствие, давая начальству возможность "перебеситься" и показывая этим, как 
должны вести себя в серьезный момент генералы, достойные этого высокого звания. 


- Не кажется ли вам, генерал... - Рихарт отмахнул от себя сигарный дым и сунул 
зажигалку в нагрудный карман кителя. - Не кажется ли вам, что сильно натянутая 
струна в конце концов лопается? 

- Говорите ясней, Рихарт. 

- Я думаю, что генерал Лангер слишком натянул струну. 

Штрумф не смог удержать сорвавшейся фразы: 

- Я не политик, а солдат. 

"Пуританин" весело засмеялся с сознанием того, как ловко он поддел своего 
патрона и заставил выдать себя с головой. Штрумф не только терпеть не мог 
политических разглагольствований Лангера, но и не выносил его самого. Чтобы 
сгладить неловкую паузу, Штрумф грубовато добавил: 

- Мне нужно в достаточном количестве металла, живого мяса, пороха и хлеба. 
Тогда я могу завоевать еще одну Европу. 

- Но ведь мы европейских рабов не заставили трепетать, а только набросили на 
них сомнительного качества ярмо, - с улыбкой заметил Рихарт. 

Штрумф, поправив съехавший на глаза бинт, хмуро поморщился. Ему хотелось 
оборвать начальника штаба, но в то же время забавно было слушать смелые выводы 
"пуританина". Кинув на него тяжелый взгляд, он небрежно ответил: 

- Раб не должен иметь воли. 

- Но если он захочет ее иметь? 

- Надо напоить автоматчиков хорошим коньяком и подкрепить на закуску танками. 
Все будет в порядке. 

- Когда-то... в России... - вновь начал Рихарт, пережевывая каждое слово, - 
именно в России... деникинские офицеры имели в достаточном количестве водку, 
английские, французские корабли, пушки Круппа и американские штаны. А 
получилось черт знает что! - добавил "пуританин" по-русски и широко развел 
руками. 

Штрумф, жадно глотнув горячий глинтвейн, сильно закашлялся. Это было уже 
слишком. Бессмысленно возражать "пуританину", а показывать раздражение - и 
подавно! Но обратить все в шутку он не мог: ученик Людендорфа в скоморохи не 
годился. Да и глупо такому человеку не знать поучительной истории. Тогда хотели 
утопить Россию в народной крови. Ничего не вышло. 

И вот новая игра, и во имя чего? Во имя чего ведет он эту кровавую игру с 
участием танков и живых людей и завершает поединок смертью? Во имя нации? 
Вздор! Во имя нового порядка? Чепуха! Может быть, во имя вестфальских имений? В 
прах разнесут его имения люди, которых он хочет сделать рабами. "Эрнст Рихарт 
прав", - думал Штрумф. 

И тут генерал Штрумф задохнулся; задохнулся не от глотка глинтвейна, а от 
нахлынувших мыслей. 

- Эрнст Рихарт, - глухо откашлявшись, заговорил Штрумф, играя низким, 
великолепно-презрительным голосом. - Эрнст Рихарт, скажите мне, вы воюете за 
великую Германию? 

"Пуританин" встал и сделал несколько шагов по комнате. Затем, остановившись 
против Штрумфа, он положил руку на грудь и без рисовки сказал: 

- Я не боюсь быть убитым, но не хочу быть дураком! 

Зуб Штрумфа снова заныл, точно после хлесткой пощечины. 

- Но я все-таки хотел бы знать, что вы носите за пазухой, Эрнст Рихарт? - 
спросил командующий тихо, усиливая ту великолепную ноту, от которой его 
прежнего денщика Вилли бросало в дрожь. 

Но "пуританина" это не смутило. 

- Если вы полагаете, что у меня там сердце, то ошибаетесь. У военных не должно 
быть сердца. Если думаете, что я спрятал там Москву, тоже нет... Там есть 
проект приказа по проведению частной операции в районе сосредоточения 
кавалерийских дивизий генерала Доватора, прикрывающих Волоколамское шоссе в