назначить бывшего начхима лейтенанта Рогозина. На него-то Антон Петрович и 
напустился, благо у Рогозина было больше всего хромых лошадей. При встрече с 
командиром полка лейтенант всегда терялся, во время доклада путался, краснел. 
Лицо у него было девичье, розовое, волосы густые, белокурые, похожие на 
спутанную пеньку. Говорил он тихим, словно извиняющимся, голосом. 

- Громче! - прикрикивал на него Осипов, а про себя думал: "Экая романтическая 
личность". 

Но сегодня Рогозин его удивил. Он неожиданно взъерепенился и заговорил с 
командиром полка так, как раньше никогда не говорил. 

- Как это ты, тихоня, весь эскадрон не растерял? - возмущался Антон Петрович. 

- А я это сделаю на следующем марше, - невозмутимо брякнул Рогозин. 

- Да ты что, милый, волчьих ягод наелся? 

Осипов шевельнул бровями и, постукивая ногтями о полевую сумку, смерил взглядом 
Рогозина. 

Тот, покусывая пухлые девичьи губы, раздраженно сгибал и разгибал пальцы 
опущенных рук. 

- Так конницу не водят, - вдруг выпалил он. - Глупый марш. Кованые лошади и то 
падают, а... 

Осипов договорить ему не дал. 

- Довольно! 

Антон Петрович с удивлением заметил, что "тихоня" чем-то озлоблен и настроен 
отчаянно. Выпады Рогозина были просто оскорбительны. Лучшим знатоком вождения 
конницы во всем корпусе справедливо считался подполковник Осипов. А тут 
какой-то лейтенант осмелился осуждать... 

Однако командиры эскадронов тоже хмуро помалкивали. Все понимали, что марш 
совершен не так, как следовало бы. Причиной тому было огромное скопление войск 
на узких лесных дорогах, задержки, пробки и ограниченное время. 

- Очень уж плоха дорога-то, товарищ подполковник. По такой дороге... - начал 
было Биктяшев, но его оборвал Осипов. 

- Знаю, и не оправдывайтесь! Командир полка собрал вас сюда не на заседание 
месткома. Извольте приступить к ковке лошадей. 

- Но подков нет, товарищ подполковник, - послышались возгласы командиров. 

- Подковы будут, - пообещал Осипов, хотя и не был уверен, что достанет их. 

Отход нарушил всю планомерность снабжения. Тылы отставали, попадали под 
бомбежку, путались в лесах и потом неделями разыскивали свои части. 

Отпустив эскадронных, Осипов решил ехать к командиру дивизии, но в шалашик, 
выстроенный на скорую руку для подполковника, вошла Нина. Она принесла еще одно 
неприятное известие. Группа бойцов, отставшая с хромыми лошадьми, попала под 
бомбежку. Привезли раненых и убитых. 

Антон Петрович, сжав зубы, морщился. 

- Надо отправить всех раненых в госпиталь, - немного подумав, приказал он Нине. 


- Куда же отправлять? Медэскадрон неизвестно где. Посылали искать, не нашли. 

- Надо отыскать какой-нибудь другой госпиталь. 

- Есть рядом с нами в лесу, но туда не берут. 

- Как это не берут? 

- У них все машины перегружены, а у нас даже перевязочных материалов нет. Все 
медицинские повозки отстали. 

У Антона Петровича на лбу заметно вздулись жилки, сведенные к переносице, брови 
задергались. 

- Повозки-то почему отстали? - спросил он сурово и требовательно. 

Нина с первых же дней после перехода в полк действовала на Осипова раздражающе.