- Рибшево, - ответил старик. 

Торба кивнул головой в знак удовлетворения. 

- Садитесь, папаша. Зараз покурим и побалакаем трошки. Як вас по 
имени-отчеству? - Торба с подчеркнутым уважением смотрел на старика. 

- Григорий Васильевич Гончаров. А по-белорусски дед Рыгор. - Старик тяжело 
опустился на землю, пошарил рукой в кармане, достал корешок самосада и разломил 
его на ладони. 

- Значит, Григорий Васильевич Гончаров? - Захар еще внимательней оглядел деда и 
только хотел о чем-то спросить, как его опередил Шаповаленко. 

- А у нас в полку повар тоже... 

- В яком полку? - оборвал его Захар и многозначительно подмигнул. Вы бы лучше, 
товарищ Шаповаленко, деда моршанским табачком угостили! 

Филипп Афанасьевич смекнул и замолчал. Торопливо достал ружейную масленку, 
приспособленную под табакерку, отвинтил крышку и отсыпал деду на солидную 
закрутку. 

- Ты, папаша, убери свои корешки. Нашей, моршанской, закури... 

Захар оторвал кусок газеты и, протягивая деду, спросил: 

- Вы давно живете в Рибшеве? 

- Не-ет! - Дед Рыгор отрицательно покачал головой. - Я беженец - из Белоруссии. 
У меня старуха хворая, в бане лежит, а дочка... - Дед Рыгор сильно затянулся и 
закашлялся. - Добрая махорка!.. Хожу вот и бульбу, как вор, копаю. Увидят немцы 
- стрелять починают. Хоть с голоду подыхай... 

- А як зовут вашу дочку? - спросил Торба. - Не Оксана? 

- Оксана, - дед Рыгор вздрогнул и быстро спросил: - А откуда вы знаете? 

Разведчики подробно рассказали все, что знали об Оксане Гончаровой. 

На твердых губах деда застыла суровая улыбка. В этой улыбке светились отцовская 
гордость и глубокая любовь. Он не расчувствовался, не заплакал, поблагодарил 
казаков коротко и просто. 

Дед Рыгор рассказал разведчикам о немецком гарнизоне, о системе караулов, о 
движении транспорта по большаку. Сообщил, что в Рибшеве стоит штаб, но какой - 
точно сказать не мог. Знал, что здесь есть квартира немецкого генерала. Палкой 
начертил на земле схему. 

- Подход здесь дюже добрый, - говорил дед Рыгор. - По речушке, скрозь кусты, до 
самого моста. Там стоит часовой. С другого конца деревни - окопы и пулемет 
стоит, а где огороды - там густая конопля, а за ней начинается топь. Можно 
подойти и посмотреть хоть сейчас. Не опасно. Там я каждый вечер к старухе 
пробираюсь, а днем в лесу прячусь... 

- А як с партизанами? - спросил Шаповаленко. 

- Есть. За болотом. Увижу дочку - скажу ей где. 

Было решено: дед незаметно проберется в деревню и узнает в доме Авериных о 
судьбе девушек. Тем временем разведчики обследуют местность. 

Осторожно переползли большак. Краем леса дошли до речки и залегли в коноплях, 
против огородов. 

Дед Рыгор придвинулся на несколько метров вперед. Он хотел поговорить с 
мальчишкой, который пас теленка. Захар, решив понаблюдать за поведением 
часового, пополз к мосту. Шаповаленко остался на месте. Из конопли, в которой 
залег Филипп Афанасьевич, вся деревня была видна как на ладони. Он видел, как 
женщина, опасливо озираясь по сторонам, набирала у колодца воду, даже ни разу 
не стукнула ведрами. Опустив голову, торопливо пошла в хату. Ухватившись за 
подол ее юбки, вприпрыжку бежала босоногая девочка лет трех. К школе часто 
подкатывали мотоциклы, иногда нагруженные ящиками автомашины. 

Неожиданно из сарая навстречу женщине с громким кудахтаньем вылетели куры. За 
ними гнался гитлеровец с автоматом в руках. Он был без френча, сзади, как хвост,
 болтались зеленые подтяжки, из-под съехавшей набок пилотки торчали светлые 
волосы. 

- Айн момент, мадам! - кричал он. Гоняясь за курами среди кочанов капусты, он