- Вот ужин-то! - Филиппа Афанасьевича разбирает охотничий зуд. Лежа на животе, 
он цокает шпорой о шпору. 

- Тихо!.. Бачишь - человек... - Но договорить Захар не успел. Тетерев с шумом 
взмыл вверх и полетел к лесу. 

Старик, копавшийся на картофельном поле, вздрагивает, поднимается во весь рост 
и провожает глазами птицу. Потом снова нагибается, торопливо сует в мешок 
картошку, настороженно оглядывается по сторонам... 

Он смотрит туда, где у картофельного поля пролегает большак. На рыжей дорожной 
глине - широкие следы танковых гусениц. По обочинам валяются исковерканные 
остовы сгоревших машин, в воронках плесневеет желтоватая, словно разведенная 
кровью, вода. Обрывки солдатских обмоток, конские ребра, обтянутые потемневшей 
кожей... 

Недалеко от леса виднеется деревня с белым зданием школы. Из деревни доносится 
рев моторов, выкрики гитлеровцев. 

Гортанные крики раздражают Захара: режут уши и сердце. Он не отрывает глаз от 
бинокля. Неуклюжий темно-серый броневик с желтым крестом выползает из деревни и 
направляется по большаку к лесу. За ним катится грузовик с фашистами. Старик 
исчез в желтой картофельной ботве, словно сквозь землю провалился... Не доехав 
до леса метров двести, броневик развернулся и приготовился обстреливать опушку 
леса. Русский лес всегда страшил немцев. Прежде чем въехать в него, броневик 
открывает стрельбу. "Дук-дук-дук" бьет крупнокалиберный пулемет. Над головами 
разведчиков веером полетели разрывные пули. Броневик трясся, вздрагивал всем 
корпусом. На лобовом щите кривлялась в сумасшедшем танце ведьма с горящим 
факелом. Обдав разведчиков вонючим перегаром бензина, машины скрылись в лесу. 

- От сукины сыны! - Филипп Афанасьевич приподнял голову и тяжело перевел дух. - 
Це ж не война - смертоубийство!.. 

Торба, прищурившись, напряженно посмотрел на Шаповаленко. 

- Ты мне лучше скажи, где дивчата? 

Шаповаленко пожал плечами. 

Торба нервничал. Прошло больше трех часов, как девушки ушли в деревню. Они 
должны были привести человека, который знал явку партизанского отряда и точное 
расположение немецких гарнизонов в этом районе. Сведения надо было доставить в 
штаб к вечеру. Но девушки не возвращались. 

- Треба того поселянина гукнуть и побалакать! - предложил Филипп Афанасьевич, 
показывая на старика, который снова копался на картофельном поле. 

- А кто вин такий? 

- Раз от немцев ховается - значит, свой! - резонно заметил Филипп Афанасьевич. 
Отбросив кучу маскировочных веток, он вышел из кустов и резко свистнул. 

Старик разогнул спину и быстро оглянулся. С минуту разглядывал он неожиданно 
появившегося человека, потом, выпустив из рук мешок, побежал навстречу 
разведчикам. 

- В лесок, ребята! - старик, сутулясь, махнул рукой в направлении леса и сам 
пошел впереди, широкоплечий, ширококостый, с густой всклокоченной седой бородой,
 с морщинистым суровым лицом. 

- Откуда, папаша? - спросил Торба. 

- Велик свет божий!.. - Старик взглянул из-под косматых бровей, и улыбка 
осветила его большие черные глаза. 

- Вы нам скажите, як эта деревня называется? Немцев там много? спросил 
Шаповаленко. 

- Немцы есть, - уклончиво ответил старик, с любопытством оглядывая разведчиков. 
Это были не обыкновенные солдаты. Диковинкой казались ему тонкие кавказские 
ремешки с серебряным набором, удерживающие тяжелый груз в виде автоматных 
дисков в брезентовых чехлах, рубчатые гранаты-лимонки. И ружья были не 
обыкновенные - очень короткие, с металлическими колесами и дырявыми стволами. 
Старик понял: именно о них, об этих солдатах, идет по деревням Смоленщины слух, 
что бьют они фашистов смело и беспощадно. 

- Так как же эта деревня называется? - спросил Захар. Он сел под сосну, зажал 
автомат между коленями и развернул ярко раскрашенную карту.