бежит! - Криворотько показал на пленного. Буслов догнал его и толкнул разок. 
Слышу - где-то рядом мотор во ржи тарахтит. Надо бы сматываться - так нет, 
Буслов гранаты взял и пополз. Слышу: трах! Это он танкетку прикончил. А я с 
этим рыжим вожусь. Гляжу Буслов бежит, а собака-то очухалась да опять на него. 
Ну, пристрелили ее, а уж уходить некуда: день. Так и сидели в лесочке, пока не 
услышали - наши "ура" кричат. Вот и все. 

Поблагодарив разведчиков за службу, Чалдонов приказал Криворотько поставить 
станковые пулеметы на трофейные брички и двигаться вслед за эскадроном. Наскоро 
написал в штаб полка донесение и, протягивая Буслову, сказал: 

- Передать лично командиру полка. И пленного отведешь. Ты схватил ты и веди. 

Построив эскадрон, Чалдонов широкой рысью двинулся на Подвязье. 

ГЛАВА 8 

До командного пункта дивизии штаб Доватора вел Поворотиев. Лейтенант был 
утомлен до последнего предела, а отдохнуть, как приказал Лев Михайлович, он так 
и не успел. 

По лесу ехали бодрым шагом, без особых предосторожностей. 

В темноте, дробясь и перемешиваясь с конской поступью, цокали подковы, звякали 
привьюченные клинки, доносился сдержанный людской говор, мелькали вспышки 
украдкой зажженных цигарок. Узкая тропка, по которой двигался штаб, сворачивала 
то вправо, то влево, уходила все глубже в лес. Неожиданно Доватор наехал на 
круп стоявшего впереди коня. Сокол встревоженно остановился. Лев Михайлович 
разглядел в темноте силуэты всадников. Это были дозорные. 

- В чем дело? - спросил Доватор. 

- Болото, товарищ полковник... 

Доватор выехал вперед. Следом за ним - Карпенков. Увидев Поворотиева, Лев 
Михайлович спросил: 

- Куда заехали, ваше степенство? 

- Он сам не знает куда! - сказал Карпенков. 

- Тут тропинка должна быть! - пробормотал Поворотиев. Он понял, что спутал 
ориентиры и заблудился. Вглядываясь в темный, мрачный лес, он передергивал 
поводья, мучил коня, мучил молчаливо стоявших в ожидании людей, а больше всего 
- самого себя. Не так страшна была яростная ругань Карпенкова, как молчание 
Доватора. 

- Начальник штаба, ориентируйтесь, - сухо приказал Доватор. 

Карпенков, проклиная все на свете, пригнувшись к передней луке, водил фонариком 
по развернутой карте. Но, казалось, легче было сосчитать на небе звезды, чем 
ориентироваться в кромешной тьме смоленского леса, с его сотнями тропок, 
дорожек и просек. Пришлось возвращаться обратно. На командный пункт штаба 
дивизии прибыли все же вовремя. Начинало светать. 

Начальник штаба дивизии капитан Ковров, узкоплечий, с узким лицом, сидел у 
костра и сушил портянки. 

Доватор подъехал к костру; не слезая с коня, спросил: 

- Где комдив? 

Капитан быстро вскочил, хотел было козырнуть, но в правой руке у него была 
портянка. Он стоял в одном сапоге, наброшенная на плечо бурка сползла на землю. 
На груди светился орден Красного Знамени. Блеснув сплошным рядом золотых зубов, 
капитан ответил: 

- Комдив, товарищ полковник, на переднем крае. 

- А что делается на переднем крае? - постукивая стеком о шпору, спросил Доватор.
 

- Разрешите, товарищ полковник, чебот надеть! - Капитан, улыбнувшись, показал 
на босую ногу. 

- Надевайте. 

Доватор переменил на седле посадку, глубже продвинул в стремена носки сапог. 
Взглянув на сапоги капитана, заметил, что они были все в грязи, а сам капитан 
был мокрый до пояса.