противника вы сохраняете резервы. Мы вот подсчитали: вторые эшелоны, не вступая 
фактически в бой, несут большие потери. Мы используем ваш тактический прием. 
Артиллерию ближе к боевым порядкам пехоты? - Генерал щурился, глядя на 
командарма, тер переносицу. - Ведь следует подумать, Иван Петрович? 

- Нам следует с вами, Гордей Захарович, о многом подумать... 

- У него есть хорошая мысль, - Гордей Захарович тыкал пальцем в сторону 
лейтенанта. - Есть инициатива, пытливость. Вам, голубчик, сколько лет? 

- Двадцать пять, товарищ генерал. 

- Маловато!.. Хотя Наполеон уже в двадцать пять генералом был. В академию надо, 
в академию... 

- А все-таки старик Кутузов молодого Наполеона побил, - вставляет лейтенант. 

- Так то ж Кутузов! - Гордей Захарович грозил молодому командиру пальцем и 
весело смеялся... 

Плотвин докладывает генералам в течение трех часов. Он говорит только о том, 
что видел своими глазами. Он пробует анализировать обстановку, сложившуюся при 
окружении дивизии, но сам чувствует в своих словах какое-то внутреннее 
противоречие, фальшь, точно его кто-то обманул и он сам обманывает других. Он 
видит, что генералам все известно, что они считают его растерявшимся человеком 
и думают так же, как тот кавалерийский командир, с которым он недавно говорил. 
Но они расчетливо расходуют свою энергию - без излишней суеты и горячности. Их 
цепкая и холодная внимательность к нему ранит его так же, как жестокие упреки 
кавалериста. На вопросы генералов он начинает отвечать коротко, лаконично: 

- Так точно... 

- Это не ответ, - прихлебывая из стакана чай, замечает Гордей Захарович. 

- Номера частей, количество? Этого вы не можете сказать? - спрашивает командарм.
 

- Мне это неизвестно. 

- Запишите, Гордей Захарович, - узнать номера этих частей. - И снова обращается 
к Плотвину: - А из каких источников вам известно, что в Рибшеве штаб немецкой 
армии? 

- Гражданское население убежало из села. Встретил в лесу, расспрашивал. 

- Эти сведения совпадают, - замечает Гордей Захарович и роется в бумагах на 
столе. - В прилегающих деревнях противник сосредоточивает армейские резервы. 
Отсюда он будет бросать их на ликвидацию прорвавшейся конницы... 

- Известно, попытается уничтожить конницу. Кому же приятны неожиданные гости, 
да еще в таком количестве? - говорит командарм. 

- Не хочется мне бросать туда конницу, не хочется... - Гордей Захарович 
барабанит пальцами по столу, задумчиво смотрит в окно. 

- На вас, Гордей Захарович, видимо, сильно подействовал рапорт подполковника 
Холостякова, - усмехнувшись, говорит командарм. 

- Нет, не подействовал... Я понимаю, врага следует потрепать с тыла, и так, 
чтобы он кровью закашлял. Но сейчас мне не хочется остаться без такого 
подвижного резерва, как конница. За спиною - Москва. Возможный прорыв мы могли 
бы на первый случай закрыть кавалерийскими дивизиями. Да и обратный выход для 
конницы будет затруднителен. 

- Ну, прорваться коннице мы отсюда поможем. Конники - да чтоб не прорвались! 
Пока фашисты за Доватором гоняются, мы их будем бить с этой стороны, партизаны 
и конники - с тыла. Как с подготовкой к рейду? 

- Плохо отработана радиосвязь. - Гордей Захарович многозначительно смотрит на 
командарма, тот опускает веки. Часто они понимают друг друга без слов. 

- Командарм решил направить вас, товарищ Плотвин, в распоряжение полковника 
Доватора, - говорит Гордей Захарович. 

- Меня? К Доватору? - Плотвин заметно смущен. 

- Да. Я направляю вас как связиста. Кроме того, вы хорошо знаете обстановку в 
тылу у противника. 

- Да, но...