- А ты поди и спроси у них! - ответил посрамленный бригадир. 

С этого дня Захар перестал замечать Анютку, словно ее и не было в бригаде. На 
работу он назначал ее через других. 

Анютка, чувствуя свою вину, пробовала заговорить с ним снова, но Захар глянул 
ей в глаза смело, гневно и с таким презрением, точно перед ним была не 
красавица Анютка, на которую он, бывало, пристально поглядывал, а самый что ни 
на есть его смертельный враг. Ненавидел он ее теперь искренне и люто. 

Что недоступно, то всего милей. Вот и чувство девушки к Захару разрослось до 
таких размеров, что она по своему страстному и решительному характеру готова 
была пойти на любой, даже безрассудный шаг... 

После окончания летних работ, на торжественном колхозном празднике, чествовали 
бригаду Захара Торбы. Бригаде было вручено переходящее Красное знамя, а 
бригадира премировали буркой чудесной работы. 

Опьяненный радостным чувством победы и душистым вином, Захар вместе с другими 
казаками пел песни. Потом выскочил из-за стола и с удивительной легкостью пошел 
отделывать такую "наурскую", что даже старички и старушки, блаженно улыбаясь, 
начали пришлепывать ладонями. 

После пляски Захар накинул на плечи новую бурку и незаметно для других 
ускользнул с праздника. Ему хотелось побыть одному. 

Торба направился к реке, но не успел миновать длинный омет заскирдованного сена,
 как услышал за собой шаги. Повернувшись, лицом к лицу столкнулся с Анюткой. 

В сумраке ранней осени темная река плескала тихими холодными волнами. На небе 
мерцали тусклые звезды. 

- Ты что, бригадир, ведьму шукать пошел? - негромко проговорила Анютка. 

Смущенный неожиданным появлением девушки, Захар молчал. 

- Скажи что-нибудь! 

- Вот найду ведьму, тогда скажу, - пробормотал Захар. 

- Я ведьма... Холодно же мне - вот ведь какой невнимательный! - И с этими 
словами Анютка, распахнув широкие полы, юркнула под бурку Захара. 

Захар коснулся дрожащей рукой упругой, затянутой в шелк талии девушки. На ней 
было зеленое с белыми разводами платье, очень нарядное... 

Под утро, когда пропели вторые петухи, по узкому переулку, в густой темноте, 
шли Захар с Анюткой. Где-то на улице послышался девичий визг, прозвенел веселый 
смех и замер в приглушенном, воркующем шепоте. 

- Ты меня любишь или нет? - прижимаясь к Захару, горячо шептала Анютка. 

- Не знаю, - помолчав, отвечал Захар. В сердце его не было прежней ненависти к 
Анютке, но и любви не было тоже. 

- А может, ты на мне женишься? 

Захар ждал от Анютки слез, раскаяния, но их не было. Ему начинало казаться, что 
во всем, что случилось, скрывается преднамеренный расчет, заранее 
подготовленный, обдуманный, и в душе Захара рождалось чувство, похожее на 
возмущение. "Все женихов выбирала, а тут сама повисла, как петля на шее..." 

- Ты, Захарушка, приходи завтра. У нас все уехали на свадьбу. Мы пойдем 
распишемся и никому-никому не будем пока говорить... 

- А зачем это? - хмуро спросил Захар. 

- Да ну, какой ты... Свадьба, гулянка, "горько" орут, и все пьяные, противно до 
тошноты! А у нас своя будет свадьба - тайная... - Анютка нежно гладила его 
сильную, твердую шею, жесткие, колючие волосы. Все ее существо было наполнено 
сейчас величайшим счастьем любви. 

А Захар, у которого прошел первый порыв дурманящего хмеля, не понимал ее 
переживаний, а если и понимал, так по-своему, грубо и эгоистично. 

На другой день Анютка прождала Захара до самого вечера, но он не шел... 

Вечер был дождливый, сумрачный, самый тоскливый осенний вечер, когда в поле по 
черным пашням и опустевшим дорогам гуляет влажный пронзительный ветер.