получил много писем, в том числе и от инвалида Великой Отечественной войны 
Антона Кузьмича Драгана. Старый боец писал, что он может рассказать о том, что 
случилось с батальоном, после того как фашисты заняли вокзал. Письмо 
взволновало меня. Наконец-то, спустя пятнадцать лет, можно будет выяснить 
судьбы людей, о которых я так часто думал. Я не верил, что воины, которые семь 
дней стойко дрались с фашистами в районе вокзала, могли быть перебиты за одну 
ночь или сложить оружие. 

И я не ошибся. Летом 1958 года во время отпуска я поехал навестить автора этого 
письма. Он живет на Черниговщине в селе Ликовицы, Прилукского района. 
Встретившись, мы как бы сразу, с первого взгляда, с первых слов, узнали друг 
друга. 

Здороваясь, Антон Кузьмич тут же напомнил мне, где мы с ним встретились первый 
раз: 

- Помните, это было вечером 15 сентября, возле церкви на Пушкинской. Вы увидели 
меня и спросили: 

"Старший лейтенант, где твои люди?.. Ах, здесь, ну, тогда получай задачу: надо 
вышибить фашистов из вокзала. Ясно?.." 

- Да, помню,- ответил я. 

И как бы вновь увидел перед собой разбитый дом, дымящийся берег, по которому 
передвигаются люди с винтовками и автоматами, подвижного, небольшого роста, с 
воспаленными глазами старшего лейтенанта, обвешанного гранатами. Это был он - 
Антон Кузьмич Драган. Он командовал тогда 1-й ротой 1-го батальона 42-го 
гвардейского стрелкового полка дивизии Родимцева. И как сейчас вижу: молодой 
коммунист, получив задачу, быстро развернул, свою роту и, удаляясь с ней в 
сторону вокзала, скрылся в дыму и наступающей темноте. Через несколько минут 
оттуда донеслась частая перестрелка - рота вступила в бой. 

- Разрешите, я расскажу все по порядку! - предложил Антон Кузьмич, когда мы уже 
сидели с ним за столом. 

Вот его рассказ. 

- Когда я повел роту к вокзалу и завязал перестрелку с фашистами, меня догнал 
комбат Червяков. Он приблизился ко мне, и, протирая снятые очки, предупредил: 

- Надо их, фашистов, значит, отрезать и удержать. Держитесь там подольше, 
прихватите запас гранат. 

Я поднял роту и в темноте повел в обход вокзала... 

Ночь. Кругом грохочет бой. Небольшие группы наших бойцов закрепились в 
полуразрушенных домах и с большим трудом удерживают натиск противника. Чувствую,
 здание вокзала в его руках. Мы слева пересекаем железнодорожное полотно. На 
перекрестке стоит наш подбитый танк, возле него десять танкистов. Накапливаемся 
вблизи здания вокзала и идем врукопашную. 

Внезапный удар, вперед граната, за ней боец. Фашисты бросились бежать, 
беспорядочно стреляя в темноту. 

Так рота овладела вокзалом. Пока гитлеровцы пришли в себя и поняли, что нас 
всего одна рота, мы уже заняли крепкую оборону, и хотя до утра они несколько 
раз с трех сторон шли в атаку, вокзал не смогли вернуть... 

Незаметно подошло утро. Тяжелое сталинградское утро. Фашистские пикировщики с 
рассветом стали вываливать на вокзал сотни бомб. После бомбежки - артобстрел. 
Здание вокзала пылало, лопались стены, коробилось железо, а люди продолжали 
сражаться... 

До самого вечера гитлеровцы не смогли овладеть зданием и, убедившись наконец, 
что лобовыми атаками нас не возьмешь, пошли в обход. Тогда мы перенесли бой на 
привокзальную площадь. Жаркая схватка завязалась у фонтана и вдоль 
железнодорожного полотна. 

Помню такой момент: немцы заходят в тыл, они накапливаются в угловом здании на 
привокзальной площади, которое для ориентира мы называли "гвоздильный завод", 
потому что там, как донесли разведчики, был склад гвоздей. Оттуда враг готовил 
нам удар в спину, но мы разгадали его маневр и бросились туда в контратаку. Нас 
поддержала огнем минометная рота старшего лейтенанта Заводуна, подошедшая к 
этому времени к вокзалу. Овладеть полностью "гвоздильным заводом" нам не 
удалось, мы выбили немцев только из одного цеха. В соседнем оставались фашисты. 


Теперь бой завязался внутри здания. Силы нашей роты были почти на исходе. Но не 
только наша рота, а и весь батальон находился в исключительно тяжелом положении.