Смотрю на неудачливого парламентера. Кребс явно удручен. Глядя в пол, он 
бормочет: 

- Гиммлер на это не был уполномочен. Мы этого боялись. Гиммлер не знает, что 
фюрер покончил с собой. 

- Но ведь вам известно, что Гиммлер по радио назначал пункты для сепаратных 
переговоров с нашими союзниками? 

- Это частное мероприятие, - ответил Кребс, - на других основаниях. - И, 
помолчав, добавил: - В случае полной капитуляции мы не сможем избрать свое 
правительство. 

Немец-переводчик вмешивается в разговор; 

- Берлин решает за всю Германию. 

Кребс его тут же обрывает: 

- Я сам говорю по-русски не хуже вас. - И, обращаясь ко мне уже на русском 
языке быстро заговорил: - Я боюсь, что убудет организовано другое правительство,
 которое будет против решений Гитлера. Я слушал только радио Стокгольма, но мне 
показалось, что переговоры Гиммлера с союзниками зашли далеко. 

Этими словами Кребс выдал себя с головой. Руководство третьего рейха знало о 
переговорах Гиммлера, оно было убеждено, что наши союзники соблазнятся на 
предложение Гиммлера, а Советское правительство примет предложение Геббельса 
Бормана. Как нам было известно, Герман Геринг нацеливался с такой же миссией на 
американцев, конкретно на Эйзенхауэра, но его попытки потерпели неудачу. 

Герман Геринг - правая рука Гитлера, создатель и командующий нацистской 
авиацией. Это он заявил когда-то, что на территорию Германии не упадет ни одна 
бомба. Что осталось от его хвастливых заявлений? После войны я видел 
фотографию: Геринг стоит перед международным трибуналом в Нюрнберге и дает 
показания. Толстяк заметно похудел. Он - подсудимый. А когда-то он выступал как 
обвинитель - самоуверенный, наглый. 

Это было в Лейпциге в 1933 году на позорном судебном процессе над Димитровым 
после провокационного поджога рейхстага. 

А теперь он сам стоит в качестве обвиняемого, похудевший и опустившийся, 
чувствуя безнадежность. Рядом с ним - Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер... 
Главари гитлеровской банды не избежали справедливого возмездия... 

Но вернемся к переговорам. 

После короткой паузы Кребс снова повторил о необходимости создания нового 
германского правительства, что задача нового правительства - заключить мир с 
державой-победительницей, то есть с СССР. 

Я дал понять Кребсу еще раз, что действия правительств США и Англии согласованы 
с нашим правительством, что демарш Гиммлера я понимаю как неудачный 
дипломатический шантаж. Что касается нового правительства, то мы думаем так: 
самое авторитетное немецкое правительство для немцев, для нас и наших союзников 
будет то, которое согласится на полную капитуляцию. 

- Ваше так называемое "новое" правительство, - сказал я, - не соглашается на 
общую капитуляцию потому, что связало себя завещанием Гитлера и намерено 
продолжать войну. Ваше "новое" правительство или "новый кабинет", как назвал 
его Гитлер в своем политическом завещании, хочет в будущем выполнять его волю. 
А его воля заключается в следующих словах завещания: "Чтобы Германия имела 
правительство, состоящее из честных людей, которые будут продолжать войну всеми 
средствами..." - Я показываю Кребсу эти строчки. - Разве из этих посмертных 
слов Гитлера не видно, что, отрицая общую капитуляцию, ваше так называемое 
"новое" правительство хочет продолжать войну? 

Время потянулось еще медленнее. Но приходилось сидеть и ждать решений Москвы. 
Переходим к частным разговорам. 

- Где сейчас генерал Гудериан, с которым я в тридцать девятом году встречался в 
Бресте? - поинтересовался я. - Он тогда командовал танковой дивизией. 

- Гудериан был начальником штаба сухопутных войск Германии до пятнадцатого 
марта, затем заболел и сейчас находится на отдыхе. Тогда я был его заместителем.
 

- Болезнь Гудериана дипломатическая, политическая или военная хитрость? 

- О своем бывшем начальнике я не могу говорить плохо, но нечто в этом роде было.