- Я не имею возможности вести иные переговоры, - заявил он, - я только 
уполномоченный и не могу отвечать за свое правительство. В ваших интересах 
вести их с новым правительством Германии. Мы знаем, что немецкое правительство 
- пас (и сам засмеялся). Сильны вы - мы это знаем, и так думаете вы сами... 

Это уже ход ферзем. Кребс пускает в дело главную фигуру. Давать ему спуску за 
навязчивость нельзя. Он явно хочет втянуть меня в обсуждение вопроса о 
перемирии. 

- Вы должны понять, господин генерал, - сказал я, - что мы знаем, чего вы 
хотите от нас. Вы намереваетесь предупредить, что будете продолжать борьбу, 
точнее, бессмысленное сопротивление, которое увеличит число напрасных жертв. Я 
задаю вам прямой вопрос: в чем смысл вашей борьбы? 

Несколько секунд Кребс смотрел на меня молча, не зная, что сказать, затем 
выпалил: 

- Мы будем бороться до последнего. 

Я не мог сдержать иронической улыбки. 

- Генерал, что у вас осталось, чем, какими силами вы хотите бороться? Затем, 
после небольшой паузы, добавил: - Мы ждем полной капитуляции. 

- Нет! - воскликнул Кребс. Потом со вздохом сказал: - В случае полной 
капитуляции мы юридически не будем существовать как правительство. 

Переговоры утомляли все больше. Ясно: Кребс имеет задачу убедить нас признать 
"новое" правительство. Без согласия Геббельса и Бормана он не может изменить 
высказанных им предложений и будет твердить одно и то же. В его словах, во всем 
поведении чувствовалась безнадежность, но он не уходил, чего-то ждал от меня. 
Возможно, объявления, что я разговариваю с ним, как с пленником. 

По ходу событий на участках, где не прекращался огонь, чувствовалось, что 
сплошного сопротивления противника по всему фронту окружения уже нет. 
Сопротивляются лишь отдельные гарнизоны и отряды войск СС, пока еще довольно 
сильные. Они обороняются в правительственных кварталах, на вокзалах, в 
рейхстаге и в бункерах на территории зоологического сада. 

Мне принесли письмо из одного иностранного посольства, в котором глава миссии 
благодарил советские войска за внимательное отношение к членам миссии. 

Стрелки часов показывали пять утра. Я не выдержал и заявил Кребсу: 

- Вы настаиваете на перемирии и ведении переговоров о мире в то время, когда 
ваши войска капитулируют, когда ваши солдаты и офицеры сотнями и тысячами 
сдаются в плен. 

Кребса передернуло. 

- Где? - быстро спросил он. 

- Везде. 

- Без приказа? - удивился Кребс. 

- Наши наступают - ваши сдаются. 

- Может быть, это отдельные явления? - цеплялся за соломинку немецкий генерал. 

И как раз в этот миг донесся грохот залпа "катюш". Кребс даже съежился. 

Беру газету и читаю вслух сообщение агентства Рейтер о неудачном 
дипломатическом маневре. Гиммлера, который с помощью Бернадотта - члена 
шведской королевской семьи - стремился вступить в переговоры с влиятельными, 
людьми Англии и с британским правительством. Гиммлер через Бернадотта передавал,
 что фюрер конченный человек, как политически, так и физически. 

- "В сложившейся ситуации, - читал я, - руки у меня свободны. Желаю 
предохранить возможно большую часть Германии от русского вторжения, я готов 
капитулировать на Западном фронте, чтобы тем самым войска западных держав 
смогли как можно быстрее продвинуться на восток. В противоположность этому я не 
намерен капитулировать на Восточном фронте. Я всегда был и остаюсь заклятым 
врагом большевизма". Так заявил Гиммлер англичанам, - заметил я и продолжал 
читать: 

- "Благодаря вмешательству Советского правительства американцы и англичане 
отказались вести с Гиммлером сепаратные переговоры, о чем поставили в 
известность Советское правительство..."