- Сегодня с раннего утра, - сообщил Бодин, - немецко-фашистские войска 
возобновили свое наступление и вновь потеснили войска Брянского фронта. 
Особенно опасная обстановка сложилась в полосе обороны сороковой, где враг 
добился наибольшего успеха... 

Эта весть очень удручила меня. После некоторого раздумья я сказал Бодину, что, 
вероятно, гитлеровское командование уже приступило к практическому 
осуществлению подготовленной им операции, замысел которой стал нам известен еще 
19 июня, когда в наши руки попали оперативные документы, захваченные накануне у 
противника. 

Я высказал также мнение, что в связи с начавшимся наступлением на воронежском 
направлении следует ожидать в ближайшее время удар немцев из района Волчанска 
по стыку 21-й и 28-й армий Юго-Западного фронта на Старый Оскол, где они должны,
 как это указывалось в захваченных нами оперативных документах противника, 
"подать руку помощи 4-й танковой армии". 

- Маршал Тимошенко и я придерживаемся такого же мнения, - ответил на это Павел 
Иванович. - Сейчас мы заняты тем, чтобы как можно лучше подготовиться к 
отраажению ожидаемого удара. Но беда в том, что у фронта нет для этого резервов.
 К сожалению, Ставка взяла у нас четвертый и двадцать четвертый танковые 
корпуса, которые вместе с тринадцатым танковым корпусом предназначались для 
отражения удара. 

Оба мы понимали, что назревала серьезная угроза на правом крыле Юго-Западного 
фронта, и было очевидно, что вряд ли фронтовое командование сможет 
предотвратить ее своими силами без привлечения крупных резервов Ставки. 

Настал момент прощания. Крепко обняв Павла Ивановича и искренне пожелав успеха 
войскам фронта, я в сопровождении полковника И. С. Глебова направился на 
аэродром. Обуреваемый тревожными думами, покидал я ставший для меня родным 
Юго-Западный фронт: Не знал я тогда, что в последний раз виделся с Павлом 
Ивановичем. Спустя несколько месяцев, 1 ноября 1942 года, он, будучи 
начальником штаба Северо-Кавказского фронта, погиб, попав под бомбежку близ 
города Орджоникидзе. 

С большой душевной скорбью я встретил печальную весть о гибели этого 
замечательного военачальника, большого патриота нашей Отчизны, отличавшегося 
высокими моральными качествами коммуниста. Отдав свою жизнь за Родину, П. И. 
Бодин оставил о себе добрую память. Все, кому довелось вместе с ним сражаться с 
врагом в самую трудную для нас пору, навсегда сохранили к нему глубочайшее 
уважение. 

30 июня, на другой же день после прибытия в Москву, явился я к начальнику 
Генерального штаба генералу А. М. Василевскому. Очень занятый, Александр 
Михайлович все-таки нашел время, чтобы участливо побеседовать со мной. В ответ 
на мой вопрос о положении наших войск он сообщил, что за два дня наступления 
фашистским армиям удалось расширить свой прорыв на левом крыле Брянского фронта 
до 40 километров и углубиться в наше расположение на 40-45 километров. По- 
прежнему наиболее тревожной обстановка оставалась в полосе 40-й армии. 

После этого А. М. Василевский в самых общих чертах познакомил меня с 
обстановкой на Западном фронте и предложил, не задерживаясь в Москве, 
отправиться к новому месту службы - в 61-ю армию. При этом он рекомендовал 
побывать сначала в штабе фронта, чтобы представиться командующему - генералу 
армии Г. К. Жукову. 

На следующее утро в сопровождении офицера Генштаба я выехал на автомашине в 
Малоярославец, где размещался штаб Западного фронта. Шоссейная дорога, по 
которой мы ехали, почти на всем протяжении была сильно разбита. Двигались мы 
довольно медленно. Я все ещо находился под впечатлением развернувшегося в 
последние дни крупного наступления противника на стыке Брянского и 
Юго-Западного фронтов, хотя, конечно, не мог тогда знать, что именно это 
наступление в сочетании с последующим ударом 1-й танковой армии немцев из 
района Артемовска против Южного фронта приведет гитлеровские войска в августе 
1942 года к стенам Сталинграда у Волги и в пределы Северного Кавказа. 

  

Глава третья. На Западном фронте 

На командном пункте Западного фронта генерала Г. К. Жукова, к моему огорчению, 
я не застал и представился только члену Военного совета Н. А. Булганину и 
начальнику штаба фронта генералу В. Д. Соколовскому, которых видел впервые. 

Получив от Н. А. Булганина и В. Д. Соколовского ряд указаний и советов по 
работе в войсках, я на следующий день, 2 июля, уехал в 61-ю армию, штаб которой 
размещался в районе Белева. Прибыл я на место поздно вечером. Здесь к этому