Вот почему на отражение контрудара из-под Даугавпилса мы настойчиво нацеливали 
генерала И. М. Чистякова при каждом удобном случае. Я был рад, что именно эта 
армия во главе со своим опытным и решительным командующим оказалась на самом 
опасном участке. Поэтому, встречаясь с Иваном Михайловичем в эти дни и видя его 
удрученное состояние в связи с медленным продвижением армии, я старался 
приободрить его, подчеркивая решающую роль 6-й гвардейской в сковывании войск 
группы армий "Север". Не видя иной возможности помочь генералу Чистякову, я 
приказал Афанасию Павлантьевичу Белобородову, как только он сообщил, что его 
передовые части в районе Утена оседлали шоссе, соединяющее Даугавпилс с 
Каунасом, повернуть один стрелковый корпус фронтом на север и совместно с 1-м 
танковым корпусом нанести удар на Даугавпилс вдоль шоссе. Выполняя этот приказ, 
войска 43-й встретили ожесточенное сопротивление противника, получившего 
подкрепление - свежую 58-ю пехотную дивизию. 

Опасность обстановки под Даугавпилсом требовала создания сильного фронтового 
резерва, а все наши войска были введены в сражение. Пришлось просить А. М. 
Василевского о помощи. Он, понимая возросшую роль фронта, стал добиваться в 
Ставке передачи нам ряда соединений с 3-го Белорусского фронта, который к этому 
времени уже покончил с вильнюсской группировкой врага, а войск имел больше, чем 
мы. Вскоре из Генштаба поступило радостное сообщение о решении Ставки передать 
нам 16-ю Литовскую стрелковую дивизию и ускорить переброску 19-го танкового 
корпуса. Но радость наша была прежде-времевной. Эти соединения пришли к нам не 
скоро по причинам, о которых скажу позже. 

К этому времени А. М. Василевский, убедившись, что группа армий "Север" не 
только упорно держится за Прибалтику, но и пытается соединиться с соседом, 
предпринял первую попытку убедить И. В. Сталина в необходимости главным силам 
нашего фронта наступать не на Каунас, а на Шяуляй и частью сил на Даугавпилс. В 
связи с этим он предложил ввести в сражение подходившие к линии фронта 2-ю 
гвардейскую и 51-ю армии в общем направлении на Шяуляй, 39-ю армию передать 
Черняховскому, а от него перебросить к нам 5-ю гвардейскую танковую армию. Это 
предложение маршала я горячо поддержал. Но видимо, кому-то в Москве оно 
показалось несвоевременным. Во всяком случае, Верховный не согласился с нами. 
Он разрешил передать лишь 3-й гвардейский мехкорпус. Когда А. М. Василевский 
сообщал мне об этом, я распорядился вызвать в штаб фронта генерал-лейтенанта 
Виктора Тимофеевича Обухова, командира этого корпуса, чтобы выяснить, когда 
можно рассчитывать на его ввод в сражение. 

11 июля в соответствии с указаниями А. М. Василевского мы уточнили войскам 
фронта их задачи. 6-й гвардейской армии было приказано, сковывая противника на 
правом фланге и в центре, главный удар наносить войсками своего левого фланга 
во взаимодействии с 4-й ударной армией 2-го Прибалтийского фронта в обход 
Даугавпилса с юга с целью окружения засевшей там группировки, а затем развивать 
наступление на северо-запад, на Рокишкис, лежащий в восьми километрах западнее 
Даугавпилса. 43-я армия нацеливалась главными силами строго на северо-запад, на 
Паневежис, а частью сил по-прежнему должна была содействовать И. М. Чистякову в 
юго-запада. 39-й армии надлежало наступать на Укмерге, а после овладения им 
нанести удар главными силами тоже на северо-запад, на Кедайняй, и лишь частью 
сил содействовать войскам 3-го Белорусского фронта в овладении Каунасом. Считая,
 что вести наступление на 250-километровом фронте без крупного подвижного 
резерва рискованно, мы решили вывести наш 1-й танковый корпус из боя и 
сосредоточить его в районе Утена. 

Таким образом, представитель Ставки принял на себя ответственность за перенос 
направления главного удара нашего фронта с юго-запада (как это предписывалось 
директивой Ставки от 4 июля) на северо-запад. Насколько это решение 
соответствовало обстановке, покажет дальнейший ход событий. А сейчас давайте 
рассмотрим, что же произошло в середине июля под Даугавпилсом в на реке 
Швянтойи, где, согласно донесению литовских пар-тизан, фашисты спешно готовили 
новый оборонительный рубеж, перед которым они рассчитывали остановить войска 
1-го Прибалтийского фронта. 

12 и 13 июля все три наши армии, закрепившись на достигнутом рубеже, проводили 
подготовку к выполнению уточненных задач: осуществляли необходимые 
перегруппировки и подвозили боеприпасы. Однако на ряде участков фронта бои 
продолжались с прежним ожесточением. Генерал Чистяков доложил, что вынужден 
отдать приказ временно закрепиться на рубеже Друа, Салакас, поскольку противник 
предпринимает непрерывные атаки и ему удалось глубоко вклиниться между 22-м 
гвардейским и 103-м стрелковыми корпусами. Такое развитие событий лишь 
подтверждало, что геверал-полковник Фриснер еще не отказался от попытки 
соединиться с войсками группы армий "Центр". 

Положение 6-й гвардейской было по-прежнему трудным. 4-я ударная соседнего 
фронта сильно отстала, и поэтому И. М. Чистякову пришлось растянуть своя 
корпуса почти на 150-километровом рубеже. А поскольку нужно было наступать, 
между соединениями образовались значительные разрывы, в которые противник 
пытался вклиниться. Особенна опасным оказался прорыв сильной группировки 
гитлеровцев в стыке между 22-м гвардейским и 103-м стрелковым корпусами. 
Большая опасность нависла над их тыловыми частями и учреждениями. Генерал 
Чистяков решил немедленно разгромить прорвавшуюся группировку ударом во фланг