механизированному корпусу — из района Казатина на Житомир, 5й армии и 27му 
стрелковому корпусу — с севера на Брусилов и Житомир, 5му кавалерийскому и 
6му стрелковому корпусам — с юга на Брусилов и Попельню.
      Я напомнил Пуркаеву, что в 5м кавкорпусе всего одна дивизия, которая еще 

не оправилась от потерь, понесенных в боях. Начальник штаба сказал, что корпус 
будет усилен — в него включаются отряд генерала Матыкина и моторизованный полк 
из 16го мехкорпуса.
      Решено, что действиями 6го стрелкового и 5го кавалерийского корпусов 
будет руководить непосредственно командующий 26й армией генерал Ф. Я. Костенко.

 Ему приказано со своим штабом переехать из Переяслава в Богуслав и к исходу 
дня прочно взять в свои руки переданные в его распоряжение войска.
      Утром генерал Костенко вызвал меня к аппарату. Он просил доложить 
командующему фронтом, что необходимо хотя бы на одиндва дня перенести начало 
наступления: ведь 5й кавкорпус собран, что называется, с бору по сосенке, из 
разрозненных частей, которые еще нужно стянуть из разных мест в один район.
      — Сейчас девять часов, — сказал генерал, — а мне приказывают уже сегодня 
взять Фастов и Попельню. Объясните, что это невозможно. Я еще не знаю, где мои 
корпуса и смогут ли они перейти в наступление.
      Костенко всегда отличался исполнительностью. И я понимал, что только 
нереальность полученного приказа вынуждает его обращаться с подобной просьбой. 
Генерал Кирпонос в это время был в Киеве, и я обещал Костенко переговорить с 
начальником штаба, поскольку приказ подписан им.
      — Ну, с чем пришел? — спросил Пуркаев. Я рассказал ему о просьбе генерала 

Костенко и к приведенным командармом доводам добавил, что штабу 26й армии 
потребуется потратить немало времени для выдвижения в Богуслав и это не может 
не сказаться на управлении войсками в столь ответственный момент. Начальник 
штаба холодно посмотрел на меня:
      — Плохо, когда командарм на все вокруг смотрит только со своей колокольни.

 Но когда вы, Иван Христофорович, мой заместитель, начинаете смотреть с той же 
вышки, это уже никуда не годится. Поймите, Костенко видит только то, что 
происходит на его участке, а мы исходим из интересов всего фронта. Да, задача 
перед ним поставлена трудная, более чем трудная. Но мы обязаны задержать 
вражеские дивизии, рвущиеся к Киеву. Нельзя также ни на минуту забывать об 
очень тяжелом положении на правом фланге нашей шестой армии. Вот почему мы 
должны ускорить начало контрудара. Сегодня с севера должен перейти в 
наступление двадцать седьмой стрелковый корпус. Если мы не поможем ему ударом с 

юга, то успеха не добьемся.
      — Все это понятно и мне и, видимо, генералу Костенко. Но успешным может 
быть только хорошо подготовленный контрудар. Поэтому небольшая отсрочка будет 
оправдана.
      Однако начальник штаба решительно отверг все доводы и подтвердил приказ.
      Наступление 26й армии в тот день организовать все же не удалось. В 
соприкосновении с противником оказались лишь 6й стрелковый корпус и сводный 
погранотряд. Да и им было не до атак: они сдерживали превосходящие силы врага 
на очень широком фронте. А возможности их были невелики. Ведь 6й стрелковый 
корпус генерала И. И. Алексеева, как помнит читатель, мы выводили на 
доформирование, но он, так и не успев пополниться, вновь оказался в тяжелых 
боях. А сводный пограничный отряд накануне выдержал страшный удар вражеских 
танковых и моторизованных частей, приходилось удивляться, как еще от него 
чтото уцелело.
      Да, накануне, 14 июля, пограничники показали беспримерную стойкость. Их 
немногочисленные подразделения прикрывали семидесятикилометровый участок между 
правым флангом 6й армии и Киевским укрепрайоном. На рассвете на них обрушились 

части 9й немецкой танковой дивизии.
      94й погранотряд, 6й и 16й мотострелковые полки, входившие в сводный 
пограничный отряд, имели всего три орудия и два легких танка. Казалось, что 
могли они сделать? А сделали многое, очень многое. Гитлеровцы, считавшие путь 
свободным, попав под огонь, вынуждены были остановиться, развернуться в боевой 
порядок. Фашистские танки и пехота предприняли несколько атак и каждый раз 
откатывались. Наконец гитлеровцы нащупали слабое место на фланге.
      До последнего снаряда бились артиллеристы батареи капитана Юдина и 
погибли под гусеницами танков.
      Под угрозой окружения командир сводного отряда начал отводить 
подразделения на соединение с частями 6го стрелкового корпуса. Отход 
прикрывали остатки 3й и 4й комендатур (пограничные части сохранили свою 
прежнюю организационную структуру). Они стояли до конца. Тяжело ранило капитана 

Гладких и старшего лейтенанта Андрякова. Командование приняли на себя военные 
комиссары комендатур старшие политруки И. М. Коровушкин и И. Н. Потапенко.
      Противник пытался перехватить пути отхода пограничников. Необходимо было 
во что бы то ни стало оторваться от преследования и закрепиться на новом рубеже.

 Комендант 1го участка капитан И. М. Середа, в распоряжении которого 
находились 17я и 18я пограничные заставы, получил задачу занять оборону на