нерешительными. По ее мнению, если 6я армия удар в направлении на Романовку 
будет наносить лишь силами двух ослабленных дивизий 49го стрелкового и сводных 

отрядов 4го механизированного корпусов, то он не достигнет цели: не удастся ни 

закрыть брешь в линии обороны, ни соединиться со своим окруженным корпусом. 
Однако иного выхода мы не видели. Можно было бы подкрепить ударную группировку 
6й армии силами, которые имеются под Бердичевом. Но в таком случае пришлось бы 

ослабить здесь наш нажим, а этим обязательно воспользуется противник для удара 
в тыл главным силам фронта.
      — Да, это слишком большой риск, — сказал Пуркаев. — Но что делать? На 
войне без риска не обойдешься. К тому же приказ есть приказ. Ставка считает, 
что мы должны усилить шестую армию. А, кроме шестнадцатого мехкорпуса, у нас 
ничего нет. Поэтому командующий решил передать Музыченко этот корпус, чтобы он 
завтра в пятнадцать часов нанес удар на Романовку и к вечеру закрыл брешь 
севернее Нового Мирополя.
      — А как же с бердичевской группировкой врага?
      — Против нее попрежнему будет действовать группа Огурцова. Для 
обеспечения стыка между ней и своей ударной группировкой Музыченко должен 
развернуть четырнадцатую кавалерийскую и двести сороковую моторизованную 
дивизии.
      Далее начальник штаба сказал, что Ставка требует усилить удары по 
прорвавшимся к Киеву войскам противника. В связи с этим командующий приказал 
подтвердить Потапову задачу на завтра: решительно продолжать начавшееся 
наступление силами мехкорпусов и 31го стрелкового корпуса, а также спешно 
подготовить удары 15го стрелкового корпуса с рубежа Крапивня, Турчинка на юг, 
вдоль шоссе на Житомир, и 87й стрелковой дивизии* — из района Малин на 
Радомышль. Остальным армиям и Киевскому укрепрайону задачи остаются прежние.
      — Уяснили, Иван Христофорович? В таком случае через час все вытекающие из 

этого решения боевые приказы и распоряжения войскам должны быть у меня на столе.

 Поторопитесь. Да, — остановил он меня, — вы читали новое постановление ГКО? 
Создано три главных командования: СевероЗападное во главе с товарищем 
Ворошиловым, с подчинением ему Северного и СевероЗападного фронтов; Западное 
во главе с товарищем Тимошенко, с подчинением ему Западного фронта, и наше — 
ЮгоЗападное — во главе с товарищем Буденным, с подчинением ему нашего и Южного 

фронтов, а также Черноморского флота. В связи с этой реорганизацией Ставка 
Главного Командования переименована в Ставку Верховного Командования.
      Пуркаев на минуту задумался, потом убежденно заявил:
      — Я думаю, что это к лучшему. Семен Михайлович Буденный будет поближе к 
нам, и руководство войсками станет оперативнее.
      В восьмом часу вечера я доложил проект новой оперативной директивы 
начальнику штаба. Документ был утвержден Военным советом и направлен в войска.
      
КИЕВЛЯНЕ СЧИТАЮТ СЕБЯ МОБИЛИЗОВАННЫМИ
      
      Уже глубокой ночью мне удалось на время отключиться от непрерывной цепи 
самых срочных дел и засесть наконец за подготовку к выезду в Киевский 
укрепрайон. Плотно закрыв за
      — — — — — — —
      * 87я стрелковая дивизия сумела вырваться из вражеского кольца и принять 

участие в отражении наступления фашистов на Киев.
      собой дверь, разложил схемы. От усталости шумело в голове. Я и не заметил,

 как заснул, уткну вшись лицом в карту. Очнулся, когда в окне уже брезжил 
рассвет, и, наскоро умывшись, поспешил к машине.
      Вливаемся в медленно текущий поток войск. Тягачи с пушками на прицепе, 
машины, конные упряжки заполнили все шоссе. По обочине устало шагают запыленные 

пехотинцы. Время от времени изза горизонта выскакивают одиночные фашистские 
самолеты, проносятся над самыми головами идущих и едущих. Разрывы бомб, струи 
пуль заставляют людей разбегаться. Но вскоре сплошная река людей, машин, 
повозок снова заполняет шоссе и упорно продолжает свой трудный путь. Так сейчас 

на всех дорогах, стекающихся к Киеву. Днем и ночью спешат по ним наши войска, 
выполняя приказы командования.
      Припомнилась недавняя поездка в 5ю армию. Разыскивая штаб, мы свернули 
на проселок. Внезапно пронесшийся ночью июльский ливень расквасил полевую 
дорогу. Мы ехали вдоль колонны войск. Бойцы с трудом вытаскивали ноги из 
липкого месива, напрягая все силы, тащили и толкали орудия, повозки, машины. 
Казалось, если их остановить, они упадут и больше не поднимутся: настолько 
измучены. Многие были ранены. Мелькали повязки — и совсем белые, свежие, и 
серые от пыли и пота, и побуревшие от засохшей крови.
      Когда мы, обгоняя колонну, подъезжали к ее голове, медленный ритм 
движения вдруг нарушился. Павшую от истощения лошадь, запряженную в повозку с 
боеприпасами, бойцы пытались оттащить с дороги. И до того все были утомлены,