смутило. Из группы оказавшихся под рукой командиров он создал небольшой орган 
управления. Ничего, что все средства связи сводятся к нескольким легковым 
машинам и мотоциклам. Помощники командарма — народ разворотливый и неутомимый. 
Они объехали окрестные леса, куда откатились остатки подразделений, уцелевшие 
после тяжелых боев с вражескими танками, собрали людей, ободрили их. Оказались 
здесь и артиллеристы, сумевшие, можно сказать, изпод гусениц фашистских танков 

вывезти свои пушки. Пополнили артрасчеты пехотинцами, связистами, подобрали 
недостающих командиров батарей и огневых взводов. Получилось три артиллерийских 

дивизиона. Все, что удавалось собрать таким образом, командарм направлял под 
Острог. И вот уже в ходе развернувшихся боев появилось у нас новое войсковое 
объединение, которое в сводках и донесениях стало именоваться оперативной 
группой Лукина. Вскоре в нее влилась отошедшая сюда 213?я мотострелковая 
дивизия. Группа Лукина приняла на себя весь удар фашистских танковых и 
моторизованных войск, прорвавшихся на острогскошепетовском направлении, и 
остановила их.
      Это была не единственная порадовавшая нас новость. В конце дня генерал 
Рябышев донес, что передовые части его корпуса разгромили противника и с боями 
ворвались в Дубно. Но он ничего не сообщил о 9м и 19м мехкорпусах, которые 
почемуто не пробились к городу.
      Успех 8го мехкорпуса несколько поднял наше настроение. Н. Н. Вашугин 
повеселел. Командующий фронтом, не дожидаясь сведений из 5й армии о положении 
ее войск, отдал приказ 28 июня возобновить общее наступление с целью разгрома 
танковой группировки противника, действовавшей на дубноострогском направлении. 

На поддержку уже введенных в бой войск были направлены свежие соединения, 
подошедшие из глубины. Теперь вражеская группировка будет атакована с трех 
сторон: с северовостока — 9м и 19м мехкорпусами; с югозапада — силами 8го 
и 15го механизированных, 36го и 37го стрелковых и 5го кавалерийского (14я 
кавдивизия) корпусов; с востока — группой генерала Лукина.
      Подписанный в 4 часа утра боевой приказ был отправлен в войска. Появилась 

уверенность, что теперьто уж мы добьемся перелома. Но картина, благополучно 
выглядевшая на штабных картах, оказалась далекой от действительности.
      Из поступивших от Потапова донесений стало известно, что штаб 5й армии 
пока не смог восстановить нарушенную связь со своими войсками. Поэтому 
положение 15го и 27го стрелковых и 22го механизированного корпусов 
неизвестно.
      Генерал Рокоссовский сообщил, что его 9й мехкорпус в бою с танковой 
группировкой противника понес значительные потери, особенно от массированных 
ударов авиации, и вынужден был отойти к Ровно. Выдвинувшаяся вперед и 
окруженная фашистами 20я танковая дивизия корпуса вырвалась из кольца лишь 
благодаря самообладанию полковника М. В. Черняева, исполнявшего обязанности 
командира дивизии, и командиров полков.
      Трудновато пришлось и 19му мехкорпусу. Под давлением крупных танковых 
сил он с тяжелыми боями отходил от Дубно на Ровно.
      Оказалось, что наша радость по поводу рывка 8го мехкорпуса в Дубно была 
преждевременной. Он ворвался, что называется, в самое осиное гнездо и теперь 
заперт там, как в ловушке. Наши офицеры связи не могли проникнуть в Дубно — 
всюду натыкались на заслоны противника. Послали туда штабного командира на 
самолете. Он не вернулся…
      Все складывалось не в нашу пользу. Увлекшись организацией контрудара, мы 
втянули в него все наши силы, а линия старых укрепленных районов попрежнему 
оставалась без войск.
      Опасность такого положения поняла и Ставка. Не надеясь на то, что мы 
сможем сдержать лавину фашистских танков, она начала предпринимать экстренные 
меры. Поступило распоряжение подчинить Киевский укрепленный район командующему 
19й армией генералу И. С. Коневу, которому предписывалось срочно сосредоточить 

свои войска на подступах к украинской столице по линии Горностайполь, Макаров, 
Фастов, Белая Церковь, Триполье и в течение 29 и 30 июня организовать там 
оборону.
      Повидимому, Ставка уже не рассчитывала, что у нас хватит сил разгромить 
ударную группировку группы армий «Юг» и пробиться к границе. Об этом 
свидетельствовала и телеграмма с требованием передать командирам 87й и 124й 
стрелковых дивизий, которые все еще продолжали сражаться у границы, приказ: 
«Оставить технику, закопав ее, и с ручным оружием пробиваться лесами на Ковель».


      Кирпонос вызвал генерала Астахова и полковника Бондарева и распорядился 
любыми способами — самолетами и через разведчиков — доставить приказ окруженным 

дивизиям. Тяжко было на сердце: если даже удастся передать это распоряжение, 
сумеют ли соединения пробиться сквозь такую толщу фашистских войск?
      Всю ночь на 29 июня мы пытались уточнить положение и состояние войск на 
правом крыле фронта. Из 5й армии возвратился наконец полковник Захватаев. 
Поездка ему выдалась трудная: командарма Потапова теперь отделяла от нас 
широкая полоса, занятая глубоко вклинившейся танковой группировкой противника.