Фекленко приостановить атаки по всему рубежу, а сами обо всем доложили С. М. 
Буденному и М. П. Кирпоносу.
      Осознав бесполезность дальнейших атак столь малыми силами, 
главнокомандующий приказал прекратить их и тем временем подготовить новый 
контрудар с привлечением не только сил армии, но и всех поступающих в ее 
распоряжение резервов. Начало контрудара было назначено на утро 8 сентября. Из 
войск 38й армии в нем должны были участвовать 5й кавалерийский корпус с 34й 
кавдивизией и четыре стрелковые дивизии. Главком из своего резерва выделял 
только что сформированные три танковые бригады и несколько авиационных полков.
      Задача была не из легких. И не только потому, что противник имел больше 
сил, чем смогло сосредоточить командование нашего фронта. Времени на подготовку 

контрудара отводилось немногим больше суток. А танковые бригады и зенитные 
артиллерийские части еще только начали прибывать в район Полтавы. При этом все 
планирование подготовки контрудара легло на плечи малочисленной группы офицеров 

оперативного отдела штаба армии во главе с полковником М. И. Потаповым.
      Поздно вечером 6 сентября войскам были отданы боевые распоряжения. 
Командарм решил нанести два удара по сходящимся направлениям. Один — силами 
четырех стрелковых дивизий вдоль левого берега реки Псел на Келеберду. Другой — 

на левом фланге армии, на фронте Порубай, Озеры — во фланг и тыл закрепившемуся 

на плацдарме противнику, с одновременным выходом на его переправы. Эта задача 
возлагалась на 5й кавалерийский корпус, усиленный 3й и 142й танковыми 
бригадами и 47й танковой дивизией, имевшей всего около 30 боевых машин.
      Принимая такое решение, командарм исходил из того, что на подготовку 
контрудара отводилось очень мало времени, его не хватило бы на значительные 
перегруппировки войск. Избранные Фекленко направления ударов требовали 
минимального передвижения частей, что очень важно при острой нехватке времени. 
Это соображение было резонным, и мы согласились с решением командующего.
      Однако оказалось, что даже без серьезной перегруппировки войск армия не 
смогла к назначенному сроку закончить подготовку к атаке. Несмотря на 
форсированные марши, вновь прибывавшие в армию соединения и части не успевали 
выйти в исходные районы. Командующему фронтом пришлось перенести время 
наступления.
      Пока мы готовили контрудар на левом фланге армии, противник форсировал 
Днепр южнее Кременчуга. Переправившуюся немецкую пехотную дивизию поддержали 
части с ранее захваченного плацдарма. А у нас Кременчуг оборонял всего один 
полк 297й стрелковой дивизии, Силы были слишком неравными. Город оказался в 
руках врага. Переправив сюда еще одну пехотную дивизию, он попытался развивать 
наступление на север, но настойчивыми контратаками частей 297й стрелковой 
дивизии полковника Г. А. Афанасьева был остановлен севернее Кременчуга.
      Получив 9 сентября донесение о том, что дальнейшее продвижение противника 

в этом районе надежно остановлено, Фекленко снова переключил все внимание на 
подготовку контрудара на левом фланге своей армии. Не ожидало серьезной 
опасности со стороны Кременчуга и командование фронта. Имея от разведки 
сведения о том, что в районе дериевского плацдарма выявлен разведывательный 
батальон 9й танковой дивизии, оно предположило, что именно сюда придут и 
главные силы танковой группы генерала Клейста. Здесьто и даст им бой ударная 
группировка нашей 38й армии. Но у врага, как мы потом увидим, были совсем 
другие планы…
      Окунувшись с головой в подготовку контрудара 38й армии, мы с 
неослабевающим вниманием продолжали следить за развитием событий и на северном 
крыле нашего фронта. Каждый из нас понимал, что именно там сейчас решается 
исход сражения на киевском направлении. Удастся ли войскам 40й армии выстоять 
перед танковой лавиной Гудериана?
      Находясь в штабе Фекленко, мы, конечно, не могли представить себе всех 
подробностей боев в том районе. Эти подробности я узнал впоследствии из 
рассказов начальника штаба фронта генерала Тупикова и моего заместителя 
полковника Захватаева, с которыми мне довелось беседовать после возвращения в 
штаб фронта. Многие детали помогли мне восстановить и сохранившиеся документы.
      Вот что происходило в тот период на нашем северном крыле. В первой декаде 

сентября 40я армия продолжала оказывать упорнейшее сопротивление войскам 
Гудериана, которые при мощной поддержке авиации неизмеримо превосходили ее в 
танках и артиллерии, а также в маневренности своих сил. Две недели наши части 
удерживали танковые и моторизованные дивизии врага в междуречье Десны и Сейма.
      После войны Гудериану стыдно было признать, что значительные силы его 
танковой группы в начале сентября 1941 года были скованы активными контратаками 

всего одной советской дивизии — 293й стрелковой полковника П. Ф. Лагутина, 
поддержанной несколькими десятками танков 10й отдельной танковой дивизии Героя 

Советского Союза генерала К. А. Семенченко. Одну нашу стрелковую дивизию 
фашистский генерал стал выдавать за четыре, а такого количества войск, как 
известно, не было во всей 40й армии.
      Гитлеровское командование, совсем не ожидавшее столь упорного 
сопротивления советских войск, забеспокоилось. Генералполковник Гальдер в те