переправившиеся войска противника успели основательно закрепиться на 
захваченном плацдарме. К нашему прибытию на левом берегу Днепра было уже около 
пяти вражеских дивизий. Им противостояли наши две стрелковые дивизии и 
кавалерийский корпус, который еще в пути понес значительные потери от 
фашистской авиации. Было ясно, что этими силами не ликвидировать вражеский 
плацдарм. Нужно было подтянуть новые войска, танки, артиллерию с достаточным 
запасом снарядов. О первых своих впечатлениях я немедленно доложил по телефону 
генералу Тупикову и просил его ускорить усиление 38й армии необходимыми 
подкреплениями, обещанными главкомом направления.
      Вечером вся наша группа была в сборе. Я коротко ознакомил товарищей с 
обстановкой, рассказал о разговоре с Тупиковым и предложил выехать в войска. На 

мою долю выпала 304я стрелковая дивизия. Сопровождавший меня офицер 
оперативного отдела армии, видимо, хорошо знал дорогу, вел уверенно, не 
заглядывая в карту. По пути на нас несколько раз пикировали вражеские 
истребители. К счастью, все обошлось благополучно. Проводник показал нам на 
курган, возвышавшийся над местностью: там размещен наблюдательный пункт 
командира дивизии. Когда мы были еще довольно далеко от него, ударила 
фашистская артиллерия. Курган скрылся в дыму. Казалось, на нем ничего не 
осталось. Пользуясь тем, что местность скрывала нас от глаз противника, мы на 
машине подъехали вплотную к кургану. Бойцы несли на носилках тяжелораненого 
полковника. Это был начальник артиллерии дивизии.
      Бойцы, исправлявшие поврежденные линии, показали, куда идти. Вскоре я 
спустился в глубокую траншею. Здесь было несколько офицеров и вместе с ними 
рослый представительный генерал. Назвав себя, я в ответ услышал:
      — Командир дивизии генералмайор Пухов.
      Кто мог предположить тогда, что этот тихий, медлительный человек окажется 

настоящим героем, что 13я армия, которой он будет командовать, прославится 
своей доблестью в Курской битве…
      Кстати, уже в первые месяцы войны я пришел к убеждению, что подлинные 
качества командира раскрываются только в бою. Бой — самый строгий экзаменатор, 
определяющий, кто на что способен. Здесь, в огне и испытаниях, сразу выделяются 

отважные и талантливые командиры, способные в сложнейшей обстановке вести за 
собой и учить людей побеждать. Нередко среди них приходилось встречать таких, 
которые в мирное время в силу склада характера и других личных качеств ничем 
особенно не отличились. А вот на войне вдруг ярко проявились их лучшие стороны: 

мудрость, воинская смекалка, мужество, твердая воля. Таким был и Николай 
Павлович Пухов.
      …Я спросил у Пухова, как идут дела. Ответ услышал не сразу. Вытащив 
носовой платок и вытерев с лица пот, смешанный с пылью, генерал сказал:
      — Похвастаться нечем. За три дня продвинулись на одиндва километра. 
Сделаем бросок — противник отвечает бешеными контратаками и не успокаивается, 
пока снова не оттеснит нас. Уж очень давит авиация. Да и немецкая артиллерия 
свирепствует и, как видите, загнала нас в яму… Вот взгляните, что сейчас будет.
      Генерал по ступенькам поднялся на бруствер окопа и протянул мне бинокль. 
С разных сторон изза высоток ударили наши орудия. Видно было, как впереди 
веером разворачивалась серия разрывов. Пыль и дым закрыли горизонт. Цепь 
разрывов переместилась дальше. Противник не отвечал. Только со стороны Днепра 
на небольшой высоте показались самолеты, закружили над нашими батареями. 
Открыли огонь несколько зенитных орудий и счетверенных пулеметов. Словно 
извиняясь, командир дивизии пояснил:
      — Это все, что у нас есть для борьбы с авиацией. Несмотря на бомбежку, 
артиллеристы продолжали стрельбу. Но она стала заметно слабеть: видно, не 
обошлось без потерь.
      — Смотрите, наши пошли в атаку. — Пухов показал рукой на северные скаты 
лежавшей впереди высотки.
      Маленькие серые фигурки поднимались по склону. Грохот орудий усилился, 
послышался треск пулеметов и винтовок. Передняя цепь бойцов достигла гребня 
высоты, перевалила за него. За ней поспешила следующая. И вдруг вся высота 
исчезла в серобуром облаке разрывов вражеских бомб, мин и снарядов. Вскоре 
десятка два танков показались на гребне и медленно поползли вниз. Бойцы, 
отстреливаясь, перебежками отходили под прикрытие своей артиллерии.
      — А у меня ни одного танка, — сказал командир дивизии. — Вот так 
заканчивается почти каждая наша атака.
      Да, было очевидно, что без танков, сильной артиллерии и авиации здесь 
ничего не добиться. Наступать в таких условиях бессмысленно.
      Связавшись по телефону с командармом, я упросил его разрешить командиру 
дивизии до подхода подкреплений воздержаться от дальнейших атак. А пока пусть 
закрепится на достигнутом рубеже, приведет части в порядок, организует подвоз 
боеприпасов. Фекленко согласился.
      Бой затих. Пухов вызвал командиров полков. Спокойно и деловито, без 
малейшей нервозности, разговаривал генерал с подчиненными. Ставя им новые 
задачи, добивался от каждого командира осмысления обстановки, глубокого 
понимания места и роли своего полка в связи с переходом дивизии к обороне.
      Вскоре я возвратился на командный пункт армии. Посоветовался с другими 
представителями фронтового командования, уже успевшими побывать на многих 
участках. Они были такого же мнения, как и я. Мы рекомендовали генералу