О Косиро[24 - Косиро – один из информаторов Ётоку Мияги. – Прим.перев.]

Косиро не являлся членом моей группы. Однако был другом Мияги и косвенно 
помогал группе, чем и был полезен нам. Один или два раза я встречался с ним в 
ресторане, и он произвел на меня очень хорошее впечатление. С моего согласия 
Мияги стал поддерживать с ним очень тесные контакты.


О Гюнтере Штейне[25 - Штейн Гюнтер (1900 – ?) – журналист-международник, 
коммунист. После прихода к власти в Германии нацистов выехал в Англию и принял 
британское подданство. В Токио находился в 1936 – 1938 гг. в качестве 
корреспондента ряда английских и американских газет. До августа 1938 г. в его 
доме в Токио размещалась радиостанция Клаузена. В 1950 г. был арестован в 
Париже по обвинению в шпионаже в пользу СССР, но категорически отрицал эти 
обвинения, выслан в Англию. – Прим.перев.]

Штейн был самым активным образом связан с работой моей группы. С учетом его 
идеологических установок и личных качеств можно сказать, что это был подходящий 
человек для моей группы. Я сообщил в Москву о том, что пока он оставался в 
Японии, его неплохо бы привлечь в состав моей группы. Однако разрешения на это 
не последовало.




КОРОТКО О ХАРАКТЕРЕ РАЗВЕДГРУППЫ В ЯПОНИИ


По моему мнению, мою разведгруппу следует рассматривать в качестве особого 
органа, находящегося в подчинении Центрального комитета Советской 
коммунистической партии. В этом характерная особенность группы. Другой важной 
особенностью является то, что в техническом и организационном отношении она 
была связана с так называемым четвертым управлением Красной армии. Разведгруппа 
получала указания и от четвертого управления и выполняла для него ограниченный 
спектр заданий. Поэтому по определенным видам разведывательной информации 
группа поддерживала отношения с Красной армией. Однако нельзя не видеть, что 
эти отношения имели второстепенное значение в сравнении с отмеченной выше 
характерной особенностью разведгруппы. Непосредственных отношений с Коминтерном 
по разведывательным делам у группы не было. И я не знаю, в какой мере доходила 
до Коминтерна посылаемая мной информация и как она использовалась. С 
Коминтерном были только косвенные отношения. И они обусловлены только тем, что 
два-три члена моей группы являлись прежде членами компартий различных стран. То,
 что эти люди были приданы моей группе, обусловлено, по-видимому, 
посредничеством Коминтерна. Однако неизменным остается тот факт, что моя группа 
является, по существу, организацией Центрального комитета.


ДОПОЛНЕНИЕ К ВЫШЕИЗЛОЖЕННОМУ

Выше я изложил в общих чертах свое мнение о характере моей японской группы. Я 
уже отмечал, что нет прямых доказательств такого мнения. Однако в основе его 
лежит мой собственный опыт, и у меня нет сомнений на этот счет. Если же 
исходить из того, что нельзя принимать во внимание мнение, основанное на 
формуле «…в то-то верю» и «…в том-то убежден», то мы должны полагаться только 
на факты, которые я уже излагал. В таком случае определенно можно сказать 
только следующее. С ноября 1929 года мои разведгруппы и я сам в техническом и 
организационном отношении являлись непосредственной частью разведывательных 
органов Красной армии, а именно так называемого четвертого управления. И если 
взять за основу такую ограниченную точку зрения и исходить только из бесспорных 
фактов, то окончательный вывод должен быть таким: мои разведгруппы в Китае и 
Японии являлись особыми подразделениями четвертого управления.




Глава II

КОМИНТЕРН И СОВЕТСКАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ





КОМИНТЕРН И СОВЕТСКАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ


Моя разведывательная группа в Японии являлась одной из организаций, подчиненных 
Советской коммунистической партии. Можно чистосердечно признать, что все члены