свободное время. Я не был штатным сотрудником четвертого управления. Но мои 
служебные и партийные контакты ограничивались встречами со специальными лицами 
из управления и ЦК. По случаю отъезда я встретился с Пятницким, Мануильским и 
Куусиненом, но это были только личные встречи, встречи друзей.


Посещение Москвы в 1933 году

Вернувшись из Китая, я посетил начальника четвертого управления Берзина и его 
нового заместителя, которые радушно приняли меня. Они оба были удовлетворены 
работой, проделанной мной в Китае, и теперь хотели подробно обсудить мою 
будущую деятельность. У меня не было причин отпираться и, кроме того, не было 
никаких других занятий. Время от времени меня вызывали, чтобы обговорить 
некоторые вопросы, но чаще Берзин или его заместитель приезжали ко мне в 
гостиницу или же приглашали меня к себе домой. Как член партии я сразу сообщил 
в ЦК о своем возвращении. Я вторично встретился со Смолянским, который 
курировал мою работу с 1929 года. Я сделал доклад для узкого круга сотрудников 
Отдела и оформил все необходимые партийные процедуры. Там мою работу тоже 
похвалили. Смолянский говорил, что в партии сложилось очень хорошее впечатление 
обо мне. Он два или три раза посещал меня, пока я был в Москве, и помогал мне в 
подготовке к новой миссии. Он с большим энтузиазмом занимался моей предстоящей 
поездкой в Японию и много говорил о ее важности. В его полномочия не входило 
давать мне указания, однако мы с ним совместно обсуждали проблемы, возникшие 
между Японией и СССР после инцидента в Маньчжурии. Он, как и большинство других 
членов партии, опасался нападения Японии на СССР. Ведя со Смолянским такие 
разговоры, я в то же время завершил отчет для Берзина о своей деятельности в 
Китае, но мое желание не задерживаться более в Москве не принималось во 
внимание. Пока же вновь и вновь велись разговоры о зарубежной работе. Даже 
когда я полушутя спросил, может, найдется для меня какая-нибудь работенка в 
Японии, Берзин ничего не ответил мне. Однако через несколько недель он сам с 
воодушевлением поднял эту тему. Он сказал, что руководители ЦК партии, так же 
как и он, проявили интерес к моей деятельности в Японии, и посоветовал мне 
немедленно приступить к подготовке. Видимо, после обсуждения военным 
руководством в Восточном отделе снова решили поручить мне задание в военной 
области. Берзин после беседы с партийными лидерами самого высокого уровня 
сообщил мне краткое содержание моих задач в политической сфере. Их план состоял 
в том, чтобы поручить мне детально разобраться с обстановкой в Японии, 
непосредственно на месте тщательно изучить возможности разведывательных 
операций, затем при необходимости кратковременно вернуться в Москву и после 
этого окончательно решить вопрос о моей будущей деятельности. В московском 
центре считали работу в Японии чрезвычайно сложной, но важной, и потому 
рассматривали такой подготовительный этап как абсолютно необходимый.

Радек из ЦК партии с согласия Берзина подключился к моей подготовке. При этом в 
ЦК я встретился с моим старым приятелем Алексом[63 - Борович Лев Александрович 
(1896 – 1938), кадровый сотрудник разведывательного управления Генштаба Красной 
армии (РУ ГШ РККА). В 1936 г. – заместитель начальника II отдела РУ ГШ ГККА. 
Один из ведущих руководителей направления «Рамзай». В 1932 – 1935 гг. работал в 
ЦК ВКП(б) под руководством К.Б. Радека. Был ответственным секретарем Информбюро.
]. Радек, Алекс и я в течение длительного времени обсуждали общие политические 
и экономические проблемы Японии и Восточной Азии. Радек проявлял глубокий 
интерес к моей поездке. Я только что вернулся из Китая, и он рассматривал меня 
как специалиста по вопросам китайской политики, поэтому наши встречи были 
полезными и интересными. Ни Радек, ни Алекс не навязывали мне своих указаний, 
они только излагали свои соображения. Я смог встретиться с двумя сотрудниками 
Наркоминдела, которые бывали в Токио, и услышал от них много подробностей об 
этом городе. Однако я не знаю ни их фамилий, ни того, чем они занимаются. Наши 
разговоры ограничились обменом самой общей информацией. Кроме того, я с 
разрешения Берзина встречался со своими старыми друзьями – Пятницким, 
Мануильским и Куусиненом. Они узнали от Берзина об обстоятельствах моей работы 
в Китае и испытывали чувство большой гордости за своего «питомца». Наши с ними 
разговоры также касались только общей политической ситуации, и мы общались 
просто как частные лица, как друзья. Пятницкий, услышав от Берзина о моих 
планах в Японии, сильно беспокоился, что я, возможно, столкнусь с различными 
трудностями, но, увидев мой волевой настрой, был очень обрадован.


Моя поездка в Москву в 1935 году

Моя поездка была короткой, всего только 14 дней. Я встретился с новым 
начальником четвертого управления Урицким[64 - Урицкий Семен Петрович 
возглавлял РУ ГШ РККА с апреля 1935-го по июль 1937 г.] и работавшим у него в 
подчинении Алексом. Я доложил о своем опыте работы в Японии и о перспективах 
будущей деятельности в этой стране. Я выразил пожелание направить со мной в 
качестве радиста по возможности кого-нибудь вроде Себера или Клаузена, кого я 
знал еще с китайского периода работы. Я попросил, чтобы мне была предоставлена 
полная свобода в установлении любых контактов с германским послом, если в этом 
будет необходимость. Я намеревался превратить германское посольство в центр 
моей деятельности. Кроме того, в беседе с Урицким я попросил, чтобы Центр 
признал Одзаки непосредственным членом моей группы. Урицкий одобрил эти мои