о чувстве недоверия в Советском Союзе в отношении Японии. А именно, Советский 
Союз, видя возрастающую роль японских военных кругов и их внешнеполитический 
курс после Маньчжурского инцидента, начал испытывать серьезные опасения, что 
Япония планирует напасть на СССР. Это чувство подозрительности было настолько 
сильным, что сколько бы я ни посылал противоположных версий, московские власти 
никогда полностью не разделяли их, особенно во время боев на Халхин-Голе и в 
период крупномасштабной мобилизации японской армии летом 1941 года.

Кроме главной задачи по выяснению намерений Японии относительно нападения на 
СССР, на нас была возложена также обязанность следить за различными 
внешнеполитическими акциями, связанными с японской политикой по отношению к 
СССР. При этом, однако, Москва проявляла гораздо больше интереса к 
маньчжуро-сибирским и монголо-маньчжурским пограничным проблемам, чем к 
вопросам, касающимся рыболовства или Сахалина.

2. Осуществлять тщательное наблюдение за реорганизацией и наращиванием японских 
сухопутных войск и авиационных частей, которые могут быть направлены против 
Советского Союза.

Эта задача была связана с первой. Поскольку японские военные круги для 
оправдания своих требований по разбуханию военного бюджета объявили СССР своим 
главным противником, для ее выполнения необходимо было добывать секретную 
военную информацию, охватывающую очень широкий круг вопросов. В соответствии с 
этим моя разведывательная деятельность не ограничивалась только вопросами 
наращивания японских вооруженных сил в Манчжоу-Го[42 - Маньчжоу-Го – 
марионеточное государство, провозглашенное японцами в марте 1932 г. после 
оккупации японскими войсками Маньчжурии. Было признано в мире только членами 
Антикоминтерновского пакта.]. Интерес представляли также различные мероприятия, 
указывающие на планы войны против СССР, и особенно проблемы реорганизации 
сухопутных войск. Нечего и говорить, что важной частью нашей работы было 
пристально следить за механизацией и моторизацией японской армии. Общим 
сюрпризом стали реализация программы значительного роста японских вооруженных 
сил и их широкая реорганизация, причем считалось, что целью этих изменений был 
не только Китай, но и СССР. Военная мощь возросла втрое, количество дивизий 
почти сравнялось с количеством советских, после событий на Халхин-Голе стала 
быстро развиваться механизация. Это стремительное развитие вместе с публичными 
заявлениями многих военных лидеров наводило на мысль, что целью приготовлений 
является СССР, почему и представляло для меня большой интерес. Конечно, я не 
мог из Японии непрерывно следить за военными приготовлениями в Маньчжурии, 
поэтому мои наблюдения носили не более, чем случайный характер. Но тем не менее 
я уделял внимание этой проблеме, поскольку не имел возможности судить, была ли 
создана в Маньчжурии наша секретная организация и занималась ли она 
непосредственно данными вопросами. Я обязан был постоянно следить также за 
японскими войсками в Китае, потому что из его оккупированных районов японская 
армия имела возможность быстро выдвинуться к советским границам.

3. Скрупулезно изучать японо-германские отношения, которые, как считалось, 
после прихода Гитлера к власти неизбежно станут более тесными.

Конечно, в середине 1933-го и летом 1935 года было еще слишком рано 
предсказывать, до какого уровня дойдут в своем развитии постепенно улучшавшиеся 
японо-германские связи. Однако Москва была уверена, что между этими двумя 
странами произойдет сближение, к тому же направленное, главным образом, против 
СССР. В Советском Союзе настолько сильны были подозрения, что внешняя политика 
Японии и Германии нацелена против СССР, что для Москвы оказалось полной 
неожиданностью, когда в 1941 году Япония осуществила «большой поворот» в своей 
государственной жизни и развернула военные действия против Америки и Англии.

Эта особая задача была определена для меня как одна из основных, так как в 
московском центре, исходя из характера моей работы в Китае, полагали, что я 
наверняка смогу установить тесные контакты в высших германских кругах в Японии. 
Конечно, основным объектом, через который можно было бы детально раскрыть эту 
проблему, было германское посольство, и предполагалось, что я найду там 
надежный канал получения информации.

4. Непрерывно добывать сведения о японской политике в отношении Китая. Эту 
задачу можно рассматривать как продолжение моей разведывательной и 
аналитической деятельности, которую я проводил в Китае. В то время, когда эта 
задача ставилась мне, никто даже подумать не мог, насколько масштабной она 
станет летом 1937 года. В Москве лишь полагали, что, если знать японскую 
политику в отношении Китая, то в определенной степени можно судить о намерениях 
Японии относительно СССР и, даже более того, делать выводы о будущих отношениях 
Японии с другими странами.

5. Внимательно следить за политикой Японии по отношению к Великобритании и 
Америке. Эта задача была особенно важной, потому что до начала японо-китайского 
конфликта в Москве верили в возможность поворота Японии против СССР при 
поддержке Великобритании и Америки. В Москве полагали, что идея о совместной 
войне всех великих держав против СССР была не из тех, от которых так легко 
можно отказаться.