Какая же вырисовывалась картина в целом? В ночь на И августа в разговоре по 
телефону Верховный Главнокомандующий сказал о ней примерно следующее: есть все 
основания полагать, что задача разгрома харьковской группировки противника и 
овладения Харьковом войсками Воронежского и Степного фронтов в ближайшее время 
будет решена. Но при этом им необходима будет серьезная помощь со стороны 
Юго-Западного фронта. Фронт Малиновского (особенно его правое крыло) обязан 
будет не только прочно обеспечить удар войск Конева по Харькову с юга и 
юго-востока, по и своими до предела активными действиями способствовать тому. 

Верховный потребовал от меня, чтобы вплоть до решения этой задачи, являвшейся 
на ближайшее время для Юго-Западного направления основной, я все свое внимание 
сосредоточил опять на Юго-Западном фронте. Мне было разрешено провести вместе с 
командующим Южным фронтом уже назначенное на 11 августа инструктивное совещание 
с командованием армий, корпусов и начальниками родов войск. Однако не позднее 
12 августа я должен был явиться на Юго-Западный фронт, И тогда же войскам 
Южного фронта было разрешено начать операцию по прорыву обороны врага на реке 
Миус 18 августа. 

Совещание руководящего состава Южного фронта состоялось на участке за стыком 
5-й ударной и 2-й гвардейской армий, в том месте, где степь прорезал 
пересыхающий летом донской рукав Туз-лов. Ф. И. Толбухин сообщил собравшимся о 
предстоящей задаче и поставил конкретные задания каждой армии. Затем я вкратце 
ознакомил присутствующих с ходом событий на советско-германском фронте, более 
подробно информировал о событиях на его южном крыле и подчеркнул то огромное 
военное, политическое и экономическое значение, которое имеет операция по 
освобождению Донбасса, и о надеждах, которые возлагают ГКО и Ставка на войска 
Южного фронта. Долго и детально обсуждали мы пути проведения операции. 
Анализировали характер вражеской обороны; особенности реки Миус, которую 
предстояло форсировать; степень ожидаемого сопротивления противника; состав и 
местопребывание вражеских резервов. Договорившись по всем важнейшим пунктам 
организации прорыва и дальнейшего развития операции, я распрощался с 
командованием, обязал его закончить всю подготовительную работу к утру 18 
августа и уехал к Малиновскому. 

Интенсивную подготовку войск и их штабов к предстоящей операции, наряду с 
другими членами фронтового руководства, осуществлял и начальник штаба Южного 
фронта С. С. Бирюзов. Он волновался не менее Толбухина, ибо тоже впервые 
участвовал в проведении фронтовой операции. 

Сергей Семенович Бирюзов, впоследствии начальник Генерального штаба и Маршал 
Советского Союза, принадлежал к тем нашим военачальникам, кто проявил себя 
сразу с началом Великой Отечественной войны. В июне 1941 года он был командиром 
дивизии, а в Сталинградской битве стал уже начальником штаба армии. Показателен 
его дальнейший путь: Бирюзов умело руководил фронтовыми штабами в ходе 
освобождения Донбасса, Таврии, Крыма, Молдавии и Болгарии. Однако сам Сергей 
Семенович считал себя прежде всего строевым начальником, умел и любил 
командовать воинскими соединениями и постоянно стремился к этому. Его мечта 
сбылась осенью 1944 года, когда он стал командующим 37-й армией, участвовавшей 
в освобождении Болгарии. После войны С. С. Бирюзов замещал главнокомандующего 
Южной группой советских войск и председателя Союзной контрольной комиссии в 
Болгарии, затем руководил противовоздушной обороной страны, ракетными войсками 
стратегического назначения и позднее стал начальником Генштаба и первым 
заместителем министра обороны СССР. Если бы не трагическая гибель в результате 
аварии самолета, на котором он летел, Бирюзов успел бы сделать еще много для 
укрепления мощи наших Вооруженных Сил. Решительный и волевой, требовательный и 
при необходимости суровый военачальник, он хорошо дополнял мягкого и 
сдержанного Ф. И. Толбухина, командовавшего Южным, 4-м и 3-м Украинскими 
фронтами. На мой взгляд, их боевое содружество и совместная деятельность во 
фронтовом руководстве являются примером едва ли не идеально удачного сочетания 
качеств двух крупных военачальников. 

Поздним вечером 11 августа я нашел Р. Я. Малиновского на КП его фронта, 
организованном как раз на направлении главного удара (участок 12-й армии), и 
узнал, что на правом крыле фронта, в армиях В. В. Глаголева и В. И. Кузнецова, 
делается все, чтобы начать форсирование Северского Донца не позже чем через 
двое суток, и что подготовка к переходу 16 августа в наступление главной 
группировки фронта к югу от Изюма тоже идет полным ходом. Решили, немного 
отдохнув, на рассвете отправиться на правое крыло фронта и 13 августа провести 
там, понаблюдать за тем, как наши войска будут выходить на железную дорогу 
Харьков - Лозовая и к истокам Орели. Затем командующий фронтом должен был 
вернуться на главное направление, а я остаться на правом крыле и поддерживать 
контакт со Степным фронтом. 

Из телефонных разговоров с Г. К. Жуковым я узнал об успешном наступлении 
Воронежского и Степного фронтов. Войска Воронежского фронта выдвинулись к 
Боромле, Ахтырке, Котельве и перерезали железную дорогу Харьков - Полтава. 
Войска же Степного фронта подошли к харьковскому внешнему оборонительному 
обводу. Тогда же А. И. Антонов согласовал со мной подготовленные Генеральным 
штабом для доклада Ставке проекты директив Воронежскому и Степному фронтам по 
дальнейшим действиям на этом направлении. Уточнили мы задачи и Юго-Западного