На заводе, возглавляемом И. А. Остроушко, уже в 1942 году по инициативе лучших 
сталеваров в практику были внедрены скоростные плавки. Скоростные методы 
применялись и до войны. Но теперь они стали не исключением, а правилом. Вот что 
писал об этом в местной газете в мае 1942 года сталевар-скоростник 
электромартеновского цеха завода Н. Мельников: 

"В прошлом у меня тоже бывали скоростные плавки, но, к сожалению, они не были 
системой работы. Новых успехов я достиг в предмайском соревновании. Тогда мне 
удалось сократить время на выплавку стали до 7 часов 55 минут вместо 9 часов. 

Но хотелось добиться большего. Вскоре плавка была дана на 7 часов 35 минут, а 
затем за 7 часов 5 минут. Теперь, когда наш завод включился во Всесоюзное 
социалистическое соревнование, мы, сталевары-скоростники, стали работать еще 
более производительно. Я обязался в мае дать 10 скоростных плавок при высоком 
качестве стали. 

За 20 дней мая мне удалось перекрыть свое обязательство. 15 скоростных плавок - 
вот мой первый вклад в дело усиления помощи фронту". 

Таким же весомым был вклад бригад сталеваров М. М. Горбунова, А. Г. Лыкова. На 
новом мартене сталевары Александр Ульянов и Геннадий Ильин сократили 
продолжительность плавок на 1,5-2 часа и начали выдавать ежедневно по 5-7 тонн 
сверхпланового металла. 

Давая сверхплановый металл, сталевары чувствовали себя бойцами на передовых 
позициях. Деловито и просто выполняли они работу, которая требовала подлинного 
мужества и героизма. 

В январе 1943 года в электромартеновском цехе сложилась чрезвычайная ситуация: 
только что выдала плавку первая печь, подходила к концу скоростная плавка на 
второй. В этот момент к начальнику смены А. Ф. Кармишкину подбежал ковшевой 
Александр Борисов. 

- Ковш под плавку пускать нельзя! - доложил он. 

- Почему? Что случилось? 

- Днище! Ремонт нужен! 

- Сорвем плавку, Саша! Запасного ковша нет! Пропадет металл... 

- А если попробовать отремонтировать? 

- Но ведь ковш горячий! 

- Значит, в горячем поработаем... 

Выхода не было, и начальник смены дал разрешение на ремонт. Для охлаждения 
ковша быстро подвели шланги сжатого воздуха и воды. Раскаленный докрасна 
огнеупорный кирпич медленно темнел. Но времени уже не оставалось, и Александр 
Борисов, облаченный в валенки, суконную спецовку, войлочную шляпу, рукавицы, 
защитные очки, по лестнице спустился в ковш. Даже человек такого богатырского 
сложения, как Борисов, мог выдержать жестокий жар ковша только в течение 
считанных секунд. Вот он, весь дымящийся, появился над краем ковша. На него 
сразу же направили струю сжатого воздуха и воды, И снова - в ковш, и снова из 
раскаленной его глубины донеслись частые удары... Наконец выпускное отверстие 
очищено, стопор установлен и закреплен. 

- Готово, - прохрипел Борисов, буквально падая на руки товарищей. С него 
сдернули уже начавшую тлеть спецовку и отвели в прохладное место. 

Мостовой кран подхватил ковш и подвел его к желобу мартеновской печи. Через 
несколько минут из выпускного отверстия хлынул искрящийся металл... 

Это - рядовой факт, каких немало можно найти в биографии любого цеха, любого 
завода, работавшего для фронта, для победы во время войны. Но оттого, что он - 
рядовой, этот и другие подобные ему факты не становятся менее значительными. 
Напротив, как раз поэтому они с особо впечатляющей силой показывают величие 
духа, самоотверженность и преданность простого советского труженика, каких у 
нас многие миллионы... 

Считаю своим долгом хотя бы коротко рассказать здесь еще об одном из них-Иване 
Ивановиче Разумове. Вспомнился он мне в связи с рассказом о ковшевом Александре 
Борисове. Так вот, мастер котельной на заводской ТЭЦ Разумов более ста раз - 
хочу еще раз подчеркнуть это - более ста раз за время войны спускался в 
раскаленный котел для ликвидации аварий. 

Однажды мне довелось присутствовать при такой операции. Случилось это в зиму 
1943/44 года. Нужно сказать, что работавшее с большим перенапряжением