толпились человек двадцать парней и пожилых мужиков. Меня встретили 
неприязненно. 

- И чего ты, малец, приперся? Нас, здоровых мужиков, не берут, а куда тебе, 
квелому? - буркнул костлявый, с чахоточным лицом парень. - Небось только от 
мамкиной сиськи, а туда же!.. 

Хоть и оробел я от этих слов, все же решил дождаться конторщика. Надежда 
попасть на фабрику не покидала меня. 

Вскоре на крыльце появился мужчина в белой вышитой рубахе с карандашом за ухом 
и листом бумаги в руке. Он начал расспрашивать, кто такие, откуда, стал 
отбирать на вид самых сильных и здоровых. Отобрав десять человек, он направил 
их в контору, а нам безразлично бросил, что больше рабочих фабрике не нужно. 

Усталый и разбитый, побрел я по улице поселка, не зная, что делать, куда деться.
 Уже вечерело, а у меня не было ночлега. 

У калитки красивого под жестяной крышей дома на лавочке сидела женщина и 
лузгала семечки. Я подошел, поздоровался и робко спросил: 

- Не знаете, тетенька, где можно переночевать? 

Молодуха окинула меня холодным взглядом своих серых глаз и, сплюнув шелуху, 
ответила с иронией: 

- Много вас тут, бродяг, шляется, на всех ночлега не напасешься. У меня своих 
постояльцев полон дом. Вон иди к той избе, к бабке Матрене. Может, она примет. 
Но без денег не суйся, не пустит. 

Последняя фраза меня не обеспокоила: в кармане, завернутые в тряпицу, лежали 
двадцать пять копеек и я считал себя богачом. 

Бабка Матрена приняла меня хорошо, отнеслась участливо к первой моей неудаче и 
посоветовала идти к помещику Фирсову: ему нужны рабочие. 

Утром, поблагодарив старуху и уплатив ей за ночлег пятак, направился в село 
Тагай в помещичье имение. 

"Не взяли на фабрику, - думал я, - поработаю у помещика. Если у Фирсова не 
пристроюсь, пойду хоть на край света, а домой без денег не вернусь". 

Село Тагай - богатое, сплошь пятистенки под рыжими жестяными крышами. Был 
воскресный день, когда я пришел туда. Празднично одетые парни и девушки 
прогуливались вдоль улицы. На завалинках, на бревнах сидели мужики, курили 
самокрутки, степенно рассуждали о видах на урожай. Я подошел к ним, спросил, 
далеко ли до имения Фирсова и как туда дойти. 

Пожилой крестьянин в ситцевой рубахе и суконной жилетке, узнав, что я ищу 
работу, предложил остаться у него. Он позвал меня в дом, накормил дымящимися 
наваристыми щами. Я сильно проголодался и в мгновение ока расправился с полной 
миской. Это понравилось хозяину. 

- Кто шибко ест, тот быстро и работает. 

Гостеприимный хозяин пришелся мне по душе, и я стал подумывать, не остаться ли 
у него. От добра добра не ищут... 

Мужик, будто разгадав мои мысли, снова стал уговаривать: 

- Оставайся, парень. Думаешь, у Фирсова будет лучше? Небось не знаешь, какой 
живодер наш барин. А я тебя, как родного, приму. До Покрова поработаешь, 
получишь двадцать пять целковых да еще в придачу хорошие валенки. Ну что, по 
рукам? 

Я бы остался, да уж очень не хотелось мне батрачить. У Фирсова, по рассказам 
бабки Матрены, своя сушилка, кузница, мастерские. Там можно специальность 
получить. Поэтому я сразу не дал окончательного ответа. Сославшись на то, что 
мне надо побывать в имении, повидать там кое-кого из наших, шатрашанских, начал 
собираться в путь. Хозяин хоть и был огорчен моей настойчивостью, однако не 
удержался, чтобы не похвалить меня: 

- А ты, парень, с характером. Люблю таких! 

Поблагодарив хозяина, я вышел со двора. 

В имении Фирсова действительно требовались рабочие руки, и меня сразу 
определили кочегаром в сушилку. Работа была несложная. Знай себе подкладывай 
дрова и наблюдай, чтоб котел не перегрелся. Но работать приходилось по 
двенадцать - четырнадцать часов в сутки. Возвращаясь из сушилки, я, не