классам возникла необходимость создания новой армии, которая явится оплотом 
Советской власти..."{1}. В Красную Армию принимались те, кто был готов отдать 
все свои силы и даже жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти 
Советов и социализма. 

21 февраля 1918 года было опубликовано воззвание Совета Народных Комиссаров 
"Социалистическое отечество в опасности". Этот ленинский призыв прозвучал как 
набат, поднял и всколыхнул революционные массы, всех, кому были дороги 
Советская власть, революция. 

В марте 1918 года меня приняли в партию большевиков. Это было окончательным 
утверждением пути, на который я ступил еще в Петрограде в 1917 году. 

В конце мая наш Сызранский красногвардейский отряд получил приказание 
разоружить эшелоны с восставшими частями чехословацкого корпуса, стоявшие на 
станции Сызрань. На предложение сдать оружие мятежники ответили 
ружейно-пулеметным огнем, а затем перешли в наступление. Силы были неравные. Мы 
вынуждены были оставить Сызрань и отходить в направлении Сенгиле. 

Несмотря на упорное сопротивление отрядов и частей Красной Армии, 
контрреволюционным силам удалось захватить Самару, Симбирск, Казань. Части 
чехословацкого корпуса заняли все железнодорожные станции от Пензы до 
Челябинска. Сибирь и Урал были отрезаны от центральных промышленных районов. 
Петроград и Москва остались без продовольствия, были обречены на голод. 

Оккупированная кайзеровскими войсками, Украина тоже не могла помочь 
продовольствием промышленным центрам России. 

Весь август и начало сентября шли ожесточенные бои за освобождение волжских 
городов. К этому времени разрозненные красногвардейские отряды уже были 
переформированы в части регулярной армии. Еще не окрепшие, плохо сколоченные, 
они неудержимо рвались в бой, дрались самоотверженно и побеждали. Когда стало 
известно о злодейском покушении на Владимира Ильича Ленина, в подразделениях и 
частях прокатилась волна собраний и митингов. Бойцы и командиры требовали 
сурово наказать организаторов покушения на жизнь Ильича и быстрее дать отпор 
врагу. 

В результате стремительного наступления 10 сентября 5-я армия освободила Казань,
 а 12 сентября 1-я армия - Симбирск - родину В. И. Ленина. 

В телеграмме В. И. Ленину бойцы писали: "Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего 
родного города - это ответ на Вашу одну рану, а за вторую - будет Самара!" 

Владимир Ильич в телеграмме на имя В. В. Куйбышева ответил бойцам: "Взятие 
Симбирска - моего родного города - есть самая целебная, самая лучшая повязка на 
мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев 
с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы"{2}. 

После взятия Казани, получив пополнение - мобилизованных в строй старых 
кавалеристов, мы реорганизовали наш конный отряд в кавалерийский полк. Стали 
заниматься боевой подготовкой. 

В огне гражданской войны Коммунистическая партия и лично В. И. Ленин, руководя 
строительством новой армии, выращивали пролетарский командно-политический 
состав. Нелегкой была эта задача. Офицеры царской армии в большинстве своем 
находились в лагере врагов Советской власти. Небольшая же часть их, перешедшая 
на сторону Красной Армии, работала еще робко, красноармейцы относились к ней с 
недоверием. Необходимо было в кратчайшие сроки в тяжелых условиях войны 
выковать из солдат - рабочих и крестьян - командные кадры, преданные делу 
революции. 

Командиры и политработники, выдвиженцы из народа, нуждались в военной 
подготовке. Поэтому была развернута сеть военных курсов, создана Академия 
Генерального штаба РККА. 

Случалось и так, что на курсы и в академию некоторые красные командиры шли с 
неохотой, считали это чуть ли не наказанием. Так было и со мной. 

В ноябре 1918 года, в дни празднования первой годовщины Великого Октября, меня 
вызвал губвоенком Казани Петренко. 

- Ну как, Тюленев, - встретил он меня лукавой улыбкой, - еще не отвоевался?.. 

Я недоуменно пожал плечами. Конечно же, Петренко шутит. Ему, как и мне, хорошо 
известно, что положение на Восточном фронте тяжелое, следовательно, рано еще 
вешать на стену боевой клинок. Это я и высказал губвоенкому. 

- И все же тебе, Тюленев, пока воевать не придется, - огорошил меня Петренко и 
уже без улыбки продолжал: - Есть решение губкома и губвоепкома послать тебя в 
Москву учиться. Одним словом: военная академия.