"Что же там происходит?" - подумал я и побежал открыть ворота. Офицеры 
эскадрона галопом разъехались по своим квартирам, а солдаты с шумом заполнили 
двор. 

- В чем дело, ребята? 

- Разве не знаешь? Война! Война объявлена! Нас генерал Мориц с походом 
поздравил. Сегодня же грузимся в вагоны и возвращаемся на зимние квартиры! 

Взводный торопил сборы. Солдаты забегали, как муравьи, собирая в кучу вьюки, 
укладывая свои пожитки. А вечером мы уже погрузились в железнодорожные вагоны. 

Я с тревогой подумал, что пришла пора и моим братьям, старшему Антону и 
младшему Андрею, покинуть отчий дом. 

А Зайнулин ни о чем другом думать не мог, как о своей лошаденке. Он то и дело 
приставал к Гилеву: 

- Заберут мою лошадь или нет? 

Гилев отвечал: 

- Если подходит по всем конским статьям для кавалерии, обязательно реквизируют. 


Зашел разговор и на самую ходкую тему - о господах офицерах. 

- Не верю я князьям и дворянам, продадут, как в японскую войну генерал Стессель 
продал Порт-Артур, - говорил Гилев. 

Зайнулин, ненавидевший полковника Шмидта, поддержал Гилева: 

- Разве может волк волка съесть? Не захочет немец Шмидт драться против своих... 


Поезд неожиданно остановился. Мы испуганно переглянулись: уж не подслушал ли 
кто наш разговор? Думали, вот сейчас в вагон войдет полковник Шмидт или 
кто-нибудь другой из офицеров, и тогда не миновать шомполов. 

Кто-то несмело выглянул. Оказалось, поезд остановился на разъезде, пропуская 
санитарную летучку. Никому из офицеров в этот час не было до нас дела, и мы 
вновь стали говорить о войне, о том, что нас ждет на позициях. Меньше десяти 
лет прошло со времени русско-японской войны, в которой царская армия потерпела 
позорное поражение. Невольно приходило на ум: тогда нас Япония одолела, а ведь 
Германия с Австрией куда сильнее! 

- Да, братва, вряд ли нам устоять в этой войне с нашими офицерами-белоручками,
 - раздался чей-то голос позади меня. - Им не воевать, а только пировать. К 
примеру, наш командир полка генерал Ильяшевич. Какой из него вояка! Когда он на 
коне, все одно что мешок с отрубями. В пенсне ничего кругом себя не видит... 

Поезд остановился на станции Бугульма. В вагон зашел взводный, поручик 
Бжизицкий, поздоровался наигранно-бодро: 

- Здорово, молодцы! Как устроились? 

- Ничего, вашбродь, - хором ответили солдаты. 

Набравшись храбрости, один из солдат спросил: 

- Ваше благородие, по какому такому случаю война объявлена и долго ли она будет 
продолжаться? 

Бжизицкий степенно ответил: 

- Войну государь объявил Вильгельму потому, что немцы и австрийцы обижают 
братьев славян. А долго ли ей длиться, - он помолчал, будто прикидывая в уме, и 
закончил уверенно, - месяцев шесть пройдет, к зиме покончим с пруссаками. 

Солдат Гилев, видя, что офицер охотно отвечает на вопросы, тоже вступил в 
разговор: 

- Ваше благородие, помню я, когда мы с японцем начали воевать, нам тоже 
говорили: больше полгода войне не быть, мы их шапками закидаем. А вышло так, 
что по мы их, а они нас... 

Бжизицкий нервно протер пенсне, в упор уставился на Гилева, будто видел его 
впервые, затем грозно отрезал: 

- Чтоб я больше таких разговоров в своем взводе не слышал! - Круто повернулся и