По тому, как строго в назначенное время к домику командующего подъехали машины 
генералов В. И. Казакова и Г. Н. Орла, как К. К. Рокоссовский, подчиняясь, по 
всей видимости, раз и навсегда заведенному правилу, чуть ли не с секундной 
точностью вышел на крыльцо, я сделал для себя вывод о царившем в управлении 
фронта образцовом порядке, пример уважения к которому подавал сам командующий. 

Быстро поздоровавшись со своими спутниками, К. К. Рокоссовский сел в машину, и 
тут же вся наша группа тронулась в путь. 

Ехали очень быстро. Освещенные невысоко поднявшимся солнцем, розовато 
поблескивали колеи промороженной дороги, словно надвое разрезавшей бескрайний 
простор заснеженной степи. 

Примерно через час въехали в поселок Вертячий, довольно лихо проскочили по 
окраинной, изрядно разбитой улочке и остановились у входа в капитально 
оборудованный блиндаж. 

Навстречу нам из дверей блиндажа вышел командующий 65-й армией 
генерал-лейтенант Павел Иванович Батов. Он очень радушно поздоровался с каждым 
из приехавших, мельком взглянул на лениво поднимавшееся из-за горизонта 
дымчатое от мороза солнце и широким жестом гостеприимного хозяина пригласил 
всех проследовать в блиндаж. Вход был таким темным, словно вел он прямо в 
преисподнюю. 

"Преисподняя" оказалась, однако, просторной, теплой, хорошо освещенной и 
благоустроенной с тем вниманием ко всяким житейским удобствам, с каким 
устраиваются люди, склонные к комфорту и рассчитывающие на долгое здесь 
пребывание. 

Перехватив мой, видимо, откровенно удивленный взгляд, П. И. Батов пояснил: 

- Эту берлогу оборудовали немцы, собираясь, судя по всему, в ней зимовать. 
Восемь накатов уложено, плюс метровая земляная подушка. Ну и все удобства на, 
так сказать, западно-генеральском уровне! - Павел Иванович обвел помещение 
блиндажа оценивающим взглядом и с улыбкой добавил: - А мы-то все ломали головы: 
чего это противник так цепляется за Вертячий. Оказывается, не хотел сдавать 
жилплощадь законным хозяевам. 

Только теперь я заметил, что командующий подошел и поздоровался с крепко 
сложенным, рослым генерал-лейтенантом, стоявшим в глубине блиндажа. П. И. Батов,
 поняв, что мы с ним не знакомы, представил: 

- Командующий 2-й гвардейской армией генерал Малиновский... Родион Яковлевич, - 
добавил он после короткой паузы. 

Р. Я. Малиновский с достоинством наклонил голову. В жесткой короткой прическе 
"бобрик" под светом лампы сверкнули серебристые нити седины. 

К. К. Рокоссовский, заняв за столом председательское, как принято считать, за 
торцом стола, место, пригласил сесть всех собравшихся и открыл заседание 
Военного совета. 

Сидя вполоборота к висевшей на стене карте с нанесенными на ней обозначениями 
планируемых действий, К. К. Рокоссовский изложил смысл разработанного штабом 
фронта плана разгрома окруженной группировки. 

Состоял он в том, чтобы расчленить, а затем по частям уничтожить окруженные 
войска Паулюса. Эту операцию по плану предполагалось осуществить поэтапно. 
Сначала силами нашего фронта, в основном 2-й гвардейской армии, наступающей в 
сравнительно узкой полосе, отрезать от основных сил и уничтожить четыре 
немецкие пехотные дивизии западнее реки Россошка в так называемом мариновском 
выступе. На втором этапе, также в основном силами 2-й гвардейской, нанести удар 
в юго-восточном направлении на Воропоново и встречным ударом 64-й армии 
Сталинградского фронта, наступающей через Песчанку на Воропоново, окружить и 
уничтожить или пленить войска южной группы противника. Вслед за тем, на третьем 
этапе, согласованными действиями армий Донского и Сталинградского фронтов 
нанести удар в направлении на Гумрак, окончательно сломить сопротивление 
противника и покончить с окруженной группировкой. 

После вступительного, как следовало понимать, слова К. К. Рокоссовского 
началось обсуждение. Это тоже было для меня добрым предметным уроком, в котором 
постигался стиль руководства, утвердившийся в управлении фронта. Командующий 
выслушивал мнения участников заседания с тем терпеливым вниманием, какое всегда 
располагает к разговору откровенному, позволяет изложить свои соображения до 
конца. Глубокий разбор важнейших вопросов, порождавших подчас очень различные 
мнения, шел, по существу, на равных. 

Заседание Военного совета закончилось для меня несколько неожиданно. Выслушав 
всех, кто пожелал высказаться, К. К. Рокоссовский спросил, не хочу ли я принять 
участие в обсуждении. Естественно, на меня устремились взгляды всех