полка, переправился через реку Влтава и вышел к населенному пункту Чемелице, 
где и остановился.
     В батальон прибыли командир нашей 104-й дивизии генерал-майор Серегин и 
командир полка полковник Голофаст. Они приказали закрепиться в районе Чемелице, 
организовать оборону фронтом на север с задачей не допустить прорыва на юг 
крупной, окруженной южнее Праги, группировки противника, которая пыталась выйти 
на соединение с американцами.
     С окраины деревни было хорошо видно громадное поле, забитое немецкой 
техникой, солдатами. То и дело слышны были отдельные выстрелы. Как потом стало 
известно, это стрелялись офицеры, особенно из СС, боясь плена.
     К ночи в расположение батальона на командный пункт приехали два «виллиса» 
с офицерами-американцами. Я зашел с ними в домик, и через переводчика мы 
договорились о совместных действиях в случае попытки немцев пойти на прорыв.
28
     Выпили по рюмке русской водки. Я доложил сразу же о посещении американцев 
командиру полка.
     Ночью хорошо были видны в расположении немцев костры: они сжигали технику, 
оружие, чтобы не досталось русским. Утром на следующий день с белым флагом к 
нам вышел немецкий генерал с небольшой группой офицеров. Прибыл командир нашей 
дивизии, и начались переговоры о порядке сдачи в плен. Окруженной группировкой 
немцев командовал генерал Шернер. Вел переговоры о сдаче в плен его заместитель.

     Мне было приказано выделить им на окраине домик, организовать их охрану и 
проследить, чтобы подписанный ими приказ о сдаче в плен они довели до своих 
войск. Все это было выполнено. Во второй половине дня командир взвода охраны 
доложил мне, что в домике, где расположился штаб немцев, творится что-то 
непонятное, было несколько выстрелов.
     У входа в дом меня ждал капитан — один из штаба немцев. Он сообщил, что 
генерал застрелился. Из холла дома наверх в мансарду вела лестница. На лестнице,
 залитой кровью, вниз головой лежал генерал с простреленным виском, в комнате 
наверху — застреленные жена генерала, адъютант, его жена и четырехлетняя 
девочка, их дочь. Картина была ужасная. Генерал по очереди застрелил их, а 
потом и себя.
     Девочка была еще жива, ей пуля попала в грудь. Мы быстро вызвали своего 
фельдшера, она начала перевязывать грудь девочки, почти в это же время 
подъехала машина с американским врачом. Американское танковое подразделение 
находилось рядом на левом фланге позиции батальона. Американцы попросили у меня 
разрешения взять девочку с собой. Я разрешил, они ее увезли. Она была без 
сознания, но жива.
     Утром следующего дня пленные немцы начали строиться в колонны и 
выдвигаться по дороге на юг. Теперь они стали послушны. Мне было приказано 
выделить группы для сопровождения пленных до города Писек, где организован 
сборный лагерь военнопленных.
29
     Пока полк и батальон находились на месте и занимались сопровождением 
колонн военнопленных, к нам довольно много приводили и других пленных, не 
немцев, а власовцев из Русской освободительной армии (РОА). Сам Власов, как 
известно, сбежал, был задержан, а затем судим и казнен.
     Солдаты-власовцы дрались отчаянно, зная свой конец. Рассеявшись небольшими 
группами, они пытались уйти в леса или скрыться в других местах. На территории 
Чехии в конце войны действовали небольшие партизанские группы, руководимые 
нашими советскими офицерами, заброшенными в тыл к немцам. Они с помощью 
местного населения вылавливали по лесам власовцев и передавали представителям 
Советской Армии. Мы их отправляли в полк, затем в армию. Там с ними разбирались 
офицеры отделов контрразведки «СМЕРШ». У войны своя жесткая логика: она 
беспощадна к ошибкам, промахам, предательству. Их цена — человеческие жизни.
     Так для меня 12—13 мая 1945 года практически закончилась война.
     Хочется сказать несколько слов о моей встрече с американцами.
     Когда мы вышли в район Чемелице, чтобы отрезать пути отхода на юг 
немецко-фашистским войскам, в расположение батальона подошла танковая рота 
американцев. Они производили на нас непривычное впечатление. На танках были 
привязаны канистры и бутыли с вином, солдаты вели себя развязно. Сразу начали 
угощать наших солдат вином. Рукава кителей у них были завернуты по локти, на 
руки надето по несколько наручных часов, они горделиво говорили, что это трофеи.
 Трофеи они добывали бесцеремонно и нагло: попросту сдергивали часы с рук 
военнопленных немецких солдат, могли даже и ударить. Мы удивлялись, нам 
подобное категорически запрещалось, считалось мародерством. Да наши солдаты и 
сами себе такого не позволяли. Если и случалось что-то, то это были одиночные 
случаи, и виновного ждало строгое наказание, 
30
     Вот так выглядели хваленые американские вояки. Я это видел сам.
     Вскоре нас перевели в район сосредоточения, в лес вблизи населенного 
пункта Старое Седле. Через несколько дней на поляне вблизи кромки леса был 
назначен строевой смотр полка. Утром полк со знаменем выстроился на месте. 
Ожидали прибытия командира дивизии. Стояла летняя, солнечная погода, было жарко.
 И вдруг команда командира полка: все кругом, бегом в лес. Недоумевая, мы 
врассыпную бросились в лес. Над поляной в небе раздался гул моторов. Два 
американских самолета на низкой высоте вынырнули из-за леса и прошли над нами, 
развернулись, сделали второй круг и улетели на запад.
     Это настораживало. То были первые признаки начала «холодной войны». С