Баранцево. Все, что возможно, мы ввели в бой и на этом участке. Однако 
оставлять КП армии в Крюково уже было нельзя. Снаряды и мины рвались на улицах. 
На северной окраине наши отбивались от немецких танков. Самолеты врага бомбили 
оборонявшихся.

В этом бою приняла участие и наша авиация. Впервые с начала войны мне пришлось 
увидеть такое сравнительно большое число наших самолетов. Действовали они 
весьма активно. Правда, численное превосходство в воздухе над полем боя 
оставалось на стороне врага. Да пожалуй, и по своему качеству немецкие самолеты 
пока еще были более совершенны. И все же появление в небе наших истребителей, 
штурмовиков и бомбардировщиков воодушевляло войска.

Из Крюково мы со штабом перебрались на новый командный пункт, к этому времени 
уже подготовленный. Ожесточенные непрерывные бои продолжались на всем фронте и 
нашей, и соседних, справа и слева, 30-й и 5-й армий. Тяжело было всюду. 
Левофланговые части 30-й армии противник отбросил на восточный берег канала 
Москва – Волга, ему удалось даже небольшими силами форсировать канал южнее 
Дмитрова. Значительно были потеснены правофланговые части 5-й армии.

Главный же удар в эти решающие дни по-прежнему приходился в полосе нашей 16-й 
армии, против которой были сосредоточены основные силы немецко-фашистских войск,
 состоявшие преимущественно из танковых и моторизованных дивизий. Здесь, на 
ближайшем к Москве фланговом направлении, враг стремился прорвать фронт, 
используя все для этой цели.

Последним усилием врагу удалось еще потеснить левый фланг нашей армии до рубежа 
Баранцево, Хованское, Петровское, Ленино. И на этом он выдохся.

Здесь боролись с немецкими войсками две дивизии – 18-я Московская стрелковая и 
78-я. Оба соединения уже заслужили звание гвардейских. Бывшая ополченская 
дивизия стала под командованием П.Н. Чернышева 11-й гвардейской, а 78-я под 
командованием А.П. Белобородова – 9-й гвардейской.

Еще продолжались ожесточенные схватки, особенно за Крюково, которое 
неоднократно переходило из рук в руки, но продвинуться дальше противник уже не 
мог. Мы успешно отражали все удары, продолжая износить врагу большой урон.

А в это время заканчивали сосредоточение войска резерва Ставки Верховного 
Главнокомандования – 20-я и 1-я Ударная армии в районе севернее Москвы, за 
стыком 30-й и 16-й армий. Подходили резервы и южнее столицы.

Правда, на особо угрожаемых участках фронта некоторые из этих соединений были 
привлечены для усиления обороны, в частности в районе Яхромы. Но основные 
резервы Ставка сохранила для решающего момента. Это и определило в конечном 
счете исход сражения за Москву.




Восстановленная часть главы



Всем памятны действия русских войск под командованием таких полководцев, как 
Барклай-де-Толли и Кутузов, в 1812 году. А ведь как один, так и другой тоже 
могли дать приказ войскам «стоять насмерть» (что особенно привилось у нас и чем 
стали хвастатъся некоторые полководцы!). Но этого они не сделали, и не потому, 
что сомневались в стойкости вверенных им войск. Нет, не потому. В людях они 
были уверены. Все дело в том, что они мудро учитывали неравенство сторон и 
понимали: умирать если и надо, то с толком. Главное же – подравнять силы и 
создать более выгодное положение. Поэтому, не ввязываясь в решительное сражение,
 отводили войска в глубь страны.

Сражение у Бородино, данное Кутузовым, явилось пробой: не пора ли нанести врагу 
решительный удар? Но, убедившись в том, что противник еще крепок и что 
имевшихся к этому времени собственных сил недостаточно для подобной схватки, 
Кутузов принял решение на отход с оставление Москвы.

В течение первых дней Великой Отечественной определилось, что приграничное 
сражение нами проиграно. Остановить противника представлялось возможным, лишь 
где-то в глубине, сосредоточив для этого необходимые силы путем отвода 
соединений, сохранивших свою боеспособность или еще не участвовавших в сражении,
 а также подходивших из глубины по плану развертывания.

Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противник, следовало поставить задачу: 
применяя подвижную оборону отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, 
замедляя этим его продвижение. Такое решение соответствовало бы сложившейся 
обстановке на фронте. И если бы оно было принято Генеральным штабом и 
командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война и мы бы избежали 
тех огромных потерь, людских, материальных, которые понесли в начальный период