другим, с воем сбрасывали бомбы на позиции нашей пехоты и артиллерии.

Спустя некоторое время на нас ринулись танки, сопровождаемые густыми цепями 
автоматчиков. Они действовали группами по 15–30 машин. Всю эту картину мы с 
Лобачевым наблюдали с НП командира 316-й дивизии генерала Панфилова.

Танки лезли напролом. Одни останавливались, стреляя из орудий по нашим 
противотанковым батареям, другие, с подбитыми гусеницами, вертелись на месте… 
До десятка уже горело или начало дымить. Видно было, как из них выскакивали и 
тут же падали гитлеровцы.

Автоматчики, сопровождавшие танки, попав под наш огонь, залегли. Некоторым 
танкам все же удалось добраться до окопов. Там шел жаркий бой.

Части 316-й дивизии, поддерживавшая их артиллерия усиления, а также танки 
поддержки пехоты, которых у нас было очень мало, давали наступавшим гитлеровцам 
жестокий отпор. По снижавшимся самолетам дружно били счетверенные пулеметы и 
37-миллиметровые зенитные пушки. И не безрезультатно! Время от времени то в 
одном месте, то в другом падал, дымя и пылая, немецкий самолет.

Именно в этот день у разъезда Дубосеково совершили свой всемирно известный 
подвиг двадцать восемь героев из панфиловской дивизии во главе с политруком 
Василием Клочковым. Его слова «Велика Россия, а отступать некуда – позади 
Москва» облетели всю страну и армию.

Картина боя и поведение наших войск вызвали у меня твердую уверенность в том, 
что враг будет разбит, не достигнув Москвы. В этом бою я еще лучше узнал Ивана 
Васильевича Панфилова и его ближайших соратников. Командир дивизии управлял 
войсками уверенно, твердо, с умом. Если здесь будет уж совсем трудно, думалось 
мне, то помогать Панфилову нужно, лишь подкрепив его свежими силами, а 
использовать их он сможет без подсказки сверху. С таким убеждением мы покидали 
его наблюдательный пункт.

Лобачев отправился в курсантский полк, где тоже шел напряженный бой, а я поехал 
на свой основной КП – в Устинове, чтобы быть в курсе событий, развернувшихся во 
всей полосе обороны армии. Проезжая вдоль фронта, дважды попадал под обстрел 
немецких самолетов: они патрулировали над шоссе Волоколамск – Москва и гонялись 
за каждой машиной. Несколько раз останавливался в пути и прислушивался к гулу 
канонады – да, и на участке 18-й стрелковой дивизии тоже завязался бой…

К моему приезду штаб уже собрал и обобщил данные о событиях. Против 30-й армии 
противник вчера предпринял активные действия небольшими силами. Все его атаки 
были отбиты стоявшей на стыке с нами 107-й мотострелковой дивизией. С утра 16 
ноября там началось более мощное наступление, но о результатах пока еще 
неизвестно. Правда, Малинин сказал, что только что поступило сообщение из нашей 
правофланговой 126-й дивизии: у ее соседа неблагополучно, немцы вклинились на 
стыке, командир 126-й вынужден был бросить туда свой резерв, а ведь он сам 
всеми средствами отражал атаки 14-й мотодивизии немцев.

На участке курсантского полка непрерывно продолжались ожесточенные атаки. Наша 
оборона нигде не была прорвана. 18-я стрелковая дивизия, введенная в бой левое 
панфиловской, также мужественно отражала натиск врага. Однако на стыке между 
дивизиями создалось тяжелое положение: там гитлеровское командование ввело 
новые силы, предположительно 5-ю танковую дивизию. Впоследствии донесение 
подтвердилось. Обстановка вынудила меня обеспечить угрожаемое направление 
выдвижением кавалеристов И.А. Плиева и К.С. Мельника, что оказалось 
своевременным.

Положение на левом фланге 30-й армии нас сильно обеспокоило, тем более что к 
вечеру связь с ее штабом прервалась. Я обратился с просьбой к командующему 
фронтом передать в мое подчинение две кавалерийские дивизии и одну танковую, 
находившиеся в полосе нашей армии, в районе западнее Клина, но числившиеся в 
резерве фронта. Г.К. Жуков ответил, что они по указанию Ставки уже подчинены 
30-й армии, которая с 17 ноября передается в состав Западного фронта. Должен 
сказать, что такое решение Верховного Главнокомандования было правильным, хотя 
и несколько запоздавшим.




* * *



17 ноября противник продолжал наступление, вводя все новые части. Холода 
сковали болота, и теперь немецкие танковые и моторизованные соединения – 
основная ударная сила врага – получили большую свободу действий. Мы это сразу 
почувствовали. Вражеское командование стало использовать танки вне дорог. Они 
обходили населенные пункты, двигались по перелескам и мелколесью. Если же 
противник не мог обойти наши позиции, то стягивал для прорыва массу танков,