противотанковый полк, и его командир майор Ефременко отдал приказ выложить у 
каждого орудия по сто снарядов… Рядом с майором был писатель-правдист. Мне об 
этом, между прочим, сказал по телефону находившийся на НП полка Василий 
Иванович Казаков. На вопрос, чем там Ставский занят, он ответил:

– В данный момент считает «юнкерсы», которые нас долбят… Насчитал двадцать семь.


Словом, как я уже упоминал, мы Владимира Ставского любили, и было за что…

Все мы чувствовали, что приближается новое суровое испытание в битве за родную 
Москву. И старались как можно лучше подготовиться к боям.

Чем пополнилась к этому моменту 16-я армия?

Прибывшие из Средней Азии 17, 20, 24 и 44-я кавалерийские дивизии (в каждой 3 
тысячи человек) составили второй эшелон. Лошади оказались не перекованными к 
зиме, а в Подмосковье грунт уже замерз, на заболоченных местах появился лед, и 
это затрудняло передвижение конницы. Бойцы и командиры дивизий еще не имели 
навыков действий на пересеченной и лесисто-болотистой местности.

Обрадовала нас прибывшая из Сибири 78-я стрелковая дивизия. Ее привел под 
Москву замечательный боевой командир полковник А.П. Белобородов. Состояла она 
преимущественно из сибиряков, а среди наших прекрасных солдат сибиряки всегда 
отличались особой стойкостью, была полностью укомплектована и снабжена всем 
положенным по штатам военного времени. Трудно даже сказать, насколько 
своевременно сибиряки влились в ряды наших войск! Если под Волоколамском 
великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, то в 
ноябре не менее значительный вклад в решающие бои за Москву внесла дивизия 
полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова.

Получили мы и две танковые бригады, но с небольшим количеством танков, и 58-ю 
танковую дивизию почти совсем без боевой техники. Несколько пополнилась 
артиллерия армии.

При всем этом противник имел подавляющее превосходство, особенно в танках и 
авиации.

Хочется отметить один момент, предшествовавший ноябрьским оборонительным боям. 
Неожиданно был получен приказ командующего Западным фронтом – нанести удар из 
района севернее Волоколамска по волоколамской группировке противника. Срок 
подготовки определялся одной ночью. Признаться, мне было непонятно, чем 
руководствовался командующий, отдавая такой приказ. Сил мы могли выделить 
немного, времени на подготовку не отводилось, враг сам готов был двинуться на 
нас. Моя просьба хотя бы продлить срок подготовки не была принята во внимание.

Как и следовало ожидать, частный контрудар, начатый 16 ноября по приказу фронта,
 принес мало пользы. На первых порах, пользуясь неожиданностью, нам удалось 
даже вклиниться километра на три в расположение немецких войск. Но в это время 
они начали наступление на всем фронте армии. Нашим выдвинувшимся вперед частям 
пришлось поспешно возвращаться. Особенно тяжело было конной группе Л.М. 
Доватора. Враг наседал на нее со всех сторон. Лишь благодаря своей подвижности 
и смекалке командира конники вырвались и избежали полного окружения.

Еще готовясь к этой операции, мы перенесли командный пункт армии в Теряеву 
Слободу. Немецкая авиация нас здесь основательно побомбила. Сильно пострадали 
оперативный и разведывательный отделы.

Штаб армии перешел в Ново-Петровское (на автостраде Волоколамск – Москва). Мы 
выбрали это место еще и потому, что располагали данными о сосредоточении 
крупных танковых сил именно против левого крыла 16-й армии. Отсюда было удобнее 
управлять войсками, которые, по-видимому, должны были встретить главный удар 
противника.

Перебираясь на новое место, мы с Лобачевым воспользовались случаем и заехали на 
несколько часов в Москву.

Увидели мы ее настороженной, ощетинившейся металлическими надолбами и рогатками,
 с баррикадами на окраинах и с амбразурами в стенах домов.

Город был сурово молчалив и грозен.

На подступах к городу десятки тысяч москвичей рыли окопы и противотанковые рвы. 
Тут больше всего было женщин, пожалуй всех возрастов.

Лица сосредоточенны. Чувствовалось, что люди понимают необходимость того, чем 
они заняты. Мы не заметили растерянности и уныния. Работа кипела. А погода была 
не из приятных – моросил холодный дождь, висел туман и все кругом окутала 
промозглая сырость.