Гордов явно нервничал, распекая по телефону всех абонентов, вплоть до 
командующих армиями, причем в непростительно грубой форме. Не случайно 
командный состав фронта, о чем мне впоследствии довелось слышать, окрестил его 
управление «матерным». Присутствовавший при этом Жуков не вытерпел и стал 
внушать Гордову, что «криком и бранью тут не поможешь; нужно умнее организовать 
бой, а не топтаться на месте». Услышав его поучение, я не смог сдержать улыбки. 
Мне невольно вспомнились случаи из битвы под Москвой, когда тот же Жуков, 
будучи командующим Западным фронтом, распекал нас, командующих армиями, не 
мягче, чем Гордов.

Возвращаясь на КП, Жуков спросил меня, чему это я улыбался. Не воспоминаниям ли 
подмосковной битвы? Получив утвердительный ответ, заявил, что это ведь было под 
Москвой, а кроме того, он в то время являлся «всего-навсего» командующим 
фронтом.

Объективно оценивая сложившуюся обстановку на этом участке, должен признать, 
что не в командовании заключалась неудача. Отсутствие необходимых сил и средств 
для успешного решения поставленной задачи исключало возможность ее выполнения. 
Усугубляла незавидное положение и непростительная поспешность Ставки в своих 
настойчивых требованиях, предъявляемых командующему фронтом, без учета 
сложившейся обстановки, сил и средств противника. Желание Ставки не 
соответствовало возможностям войск. К сожалению, это явление глубоко 
укоренилось начиная с первых дней войны во всех звеньях руководящего командного 
состава. Все инстанции считали необходимым повторять то что шло от Ставки, хотя 
обстановка, складывающаяся на фронте в низших инстанциях к моменту получения 
директивы свыше, вскоре менялась и не соответствовала полученному распоряжению.

Взять обстановку на конец июня 1942 года.

Сосредоточив крупные силы на южном крыле советско-германского фронта, 
немецко-фашистские войска перешли в наступление, прорвали оборону войск 
Брянского и Юго-Западного фронтов и устремились на юго-восток. Ослабленные в 
зимних и весенних наступательных действиях, наши войска не смогли задержать 
врага и вынуждены были отходить под ударами его превосходящих сил. К тому же 
противник обладал большей подвижностью и господством в воздухе, чего не 
учитывала Ставка при организации противодействия ему. Повторилась ошибка 
начального периода войны, когда издавались не соответствующие обстановке 
директивы, что было только на руку врагу. Поспешно выдвигаемые ему навстречу 
наши войска, не успев сосредоточиться, с ходу, неорганизованно вступали в бой с 
противником, обладавшим в этих условиях огромным численным и качественным 
превосходством. Особенно оно сказывалось в подвижных танковых и моторизованных 
соединениях и в авиации. Открытая равнинная местность способствовала действиям 
вражеских войск.

Делалось все не так, как обучали нас военному делу в училищах, академиях, на 
военных играх и маневрах, в разрез с тем, что было приобретено опытом двух 
предыдущих войн.

В данном случае не требовалось соломоново решение. Противник известен, сражение 
нами проиграно (это тоже было известно) – требовалось только реально 
подсчитать: когда и где смогут быть сосредоточены силы, способные остановить 
врага и нанести ему контрудар. В данной конкретной обстановке ближе, чем на 
реке Дон, сделать это мы не успевали.

Само по себе напрашивалось естественное решение: потерпевшим поражение войскам 
отходить, тормозя продвижение противника применением подвижной обороны. А затем 
организованно встретить его свежими силами, выдвигаемыми из резерва Ставки, на 
рубеже реки Дон. Втянув главные вражеские силы в бой, следовало нанести им 
контрудар во фланг примерно из того района, который уже Ставкой намечался, где 
нашими частями удерживался плацдарм на правом берегу реки (район Серафимович). 
Генеральный штаб должен был во что бы то ни стало убедить Ставку принять 
подобный план действий наших войск в создавшейся обстановке после проигрыша 
сражения на харьковско-воронежском направлении. Представителям Ставки и 
начальнику Генерального штаба в этот ответственный момент следовало находиться 
именно в Ставке, у руля управления всеми Вооруженными Силами, где 
вырабатывались и принимались основные решения на действия войск, а не 
отрываться от своих прямых обязанностей выездами в войска. Для этой цели 
имелись так называемые направленцы, обязанностью которых было следить за 
событиями на участке того фронта, куда они выезжали, и информировать 
Генеральный штаб о происходящих событиях. А ведь еще имелись и другие каналы, 
по которым сообщения поступали от штабов фронтов непосредственно в Ставку. Но 
она, по-видимому не довольствовалась ни этими данными, ни сведениями 
направленцев.

Как можно было предполагать, предпринятое наступление в целях ликвидации 
прорвавшегося к Волге противника не увенчалось успехом. Принимавшие в нем 
участие войска понесли большие потери и вынуждены были перейти к обороне. 
Причина неудачи усматривалась в недостаточном количестве артиллерии и минометов,
 низкой обеспеченности боеприпасами, а самое основное – в плохой организации