наступления.

Нажим сверху, не дававший возможности в указываемые сроки организовать боевые 
действия войск, приводил к спешке, неувязкам и неорганизованному вводу частей и 
соединений в бой. Погрешны в том были Ставка, Генеральный штаб ну и неизбежно 
вынужденные «попадать им в тон» командующие фронтами и армиями.

Сменив Гордова, я вступил в командование Сталинградским фронтом, который спустя 
несколько дней переименовали в Донской, в то время как Юго-Восточный – в 
Сталинградский. Ознакомившись с обстановкой, пришел к выводу, что наскоками 
действовать нельзя. Этот метод приводит только к большим потерям, не давая 
положительного результата. Противник был достаточно силен и обладал 
способностью не только отразить наше наступление, но и наступать то в одном, то 
в другом месте сам.

Стало совершенно ясно, что рассчитывать на успех можно будет лишь тогда, когда 
наступательная операция будет тщательно подготовлена и обеспечена необходимыми 
для этого средствами, конечно, в возможных в то время пределах.

Как и следовало ожидать, Гордов в докладе Жукову и Маленкову высказывал именно 
эти предложения. Мне оставалось только признать обоснованность выводов Гордова. 
Доложив о вступлении в командование войсками фронта, я попросил предоставить 
мне возможность командовать войсками непосредственно, в духе общей задачи, 
поставленной Ставкой сообразуясь со сложившейся в тот момент обстановкой. Не 
могу умолчать о том, что крепко поддержал меня в этом Маленков, заявив Жукову, 
что моя просьба вполне обоснована, а потому действительно им сейчас здесь 
делать нечего.

В тот же день они улетели в Москву.

Вскоре после моего прибытия пришлось почувствовать результаты деятельности 
комиссии Бокова. Ее «стараниями» были откомандированы с фронта командующий 4-й 
ТА Крюченкин, 63 А – Данилов. Последний зарекомендовал себя хорошим командующим 
армией, и очень жаль, что я не успел его отстоять.

Намечались к откомандированию и другие. Чем руководствовалась комиссия Ставки, 
мне так и не удалось установить. Но все же пришлось вмешаться и с разрешения 
Верховного Главнокомандующего ее работу приостановить. В той обстановке посылка 
Ставкой такой комиссии была не только нецелесообразной, но и вредной. Кроме 
того этот факт убеждает, насколько сильны были тенденции Ставки вмешиваться в 
прямые функции командующих фронтами. Во всяком случае, решать такие вопросы 
надлежало бы тому, кто непосредственно руководит вверенными ему войсками и 
несет за их действия ответственность, то есть командующему фронтом.

Исходя из этого, для меня вообще непонятной представлялась роль Г.К. Жукова и А.
М. Василевского, а тем более Г.М. Маленкова под Сталинградом в той конкретной 
обстановке в конце сентября.

Жуков с Маленковым сделали доброе дело: не задерживаясь долго, улетели туда, 
где именно им и следовало тогда находиться.

А вот пребывание начальника Генерального штаба под Сталинградом и его роль в 
мероприятиях, связанных с происходившими там событиями, вызывают недоумение.

По предложению А.М. Василевского был создан Юго-Восточный фронт, в состав 
которого вошли войска левого крыла Сталинградского фронта. Происходило это в 
самый разгар боев. Если такая мера была вызвана предвидением невозможности 
воспрепятствовать выходу противника к Волге, то она понятна. Командующим 
Юго-Восточным фронтом назначается генерал А.И. Еременко, а в качестве 
управления и штаба этого фронта используется штаб 1-й гвардейской армии. Но 
буквально через несколько дней (только началось оформление) Василевский, 
находясь у Еременко, подчиняет ему командующего Сталинградским фронтом Гордова. 
Нужно к этому добавить, что штаб Сталинградского фронта создавался на основе 
управленческого аппарата КОВО. Так что он представлял собой, можно сказать, 
старый сколоченный штаб. И, несмотря на это, его подчиняют другому – 
слабенькому, только формирующемуся. Вероятно такое волевое решение родилось 
лишь потому, что начальник Генерального штаба лично находился в войсках, в 
данном случае у Еременко.

Вообще случай подчинения одного фронта другому беспрецедентен. А при условии 
предвидения возможного выхода врага к Волге вообще непонятен. Вот к чему 
приводит нахождение начальника Генерального штаба не там, где ему следовало 
быть.

При здравой оценке создавшегося положения и в предвидении надвигавшейся зимы у 
врага оставался только один выход – немедленный отход на большое расстояние. Но,
 недооценивая возможности Советского Союза, противник решил удержать 
захваченное им пространство, и это было в сложившейся обстановке своевременно 
использовано нашим Верховным Главнокомандованием.