Советского Союза, придерживаясь независимой позиции… Если германо-советская 
война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, мы, прибегнув 
к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность 
северных границ».

Япония выбрала позицию «мудрой обезьяны», которая сидит на холме и наблюдает за 
дракой двух тигров. Через несколько дней текст «программы» лежал перед 
Голиковым. Зорге через Одзаки продолжал отслеживать все дальнейшие движения 
души японского правительства.



30 июля 1941 года. 

«…К середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек.
 Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том 
случае, если Красная Армия фактически потерпит поражение…»




11 августа 1941 года. 

«В течение первых дней войны Германии и СССР японское правительство и генштаб 
решили подготовить войну, поэтому провели большую мобилизацию. Однако после 6 
недель войны руководители Японии, готовящие войну, видят, что наступление 
германской армии задерживается и значительная часть войск уничтожена Красной 
Армией. В генштабе уверены, что в ближайшее время последует окончательное 
решение, тем более что уже приближается зима. Ближайшие две-три недели 
окончательно определят решение Японии».




12 августа 1941 года. 

«Военный атташе германского посольства в Токио совершил поездку в Корею и 
Маньчжурию и сказал мне, что шесть дивизий прибыли в Корею для возможного 
наступления на Владивосток. В Маньчжурию прибыли 4 дивизии. ВАТ точно узнал, 
что японские силы в Маньчжурии и Корее вместе насчитывают 30 дивизий. 
Подготовка к операциям закончится между 20-м числом и концом августа месяца, но 
ВАТ лично телеграфировал в Берлин, что решение на выступление японцев еще не 
принято. Если Япония выступит, то первый удар будет нанесен на Владивосток, 
куда и нацелено большинство японских сил…»




14 сентября 1941 года. 

«Источник Инвест выехал в Маньчжурию. Он сказал, что японское правительство 
решило не выступать против СССР в текущем году… Инвест заметил, что СССР может 
быть абсолютно свободен после 15 сентября…»


Эти сообщения, действительно, сыграли огромную роль. Но все же не такую 
огромную, как о том пишут: что именно на основании информации Зорге было 
принято решение о переброске дальневосточных и сибирских дивизий под Москву. 
Крайне слабо верится, что такой важный шаг – оголить огромный участок, который 
в любой момент может стать линией фронта – был предпринят исключительно на 
основании данных разведки. Как-то очень уж это несерьезно выглядит. Допустим 
даже, что разведчики не ошибаются, не стали жертвой дезинформации – но что 
мешает японскому правительству изменить свое решение? Что тогда – срочно 
перебрасывать дивизии обратно? Но Москва далеко, а Япония совсем рядом. И, 
кстати, в одной из телеграмм Зорге сообщает: «Япония сможет выступить только в 
случае, если СССР перебросит в большом масштабе свои войска с Дальнего 
Востока…»

Павел Судоплатов по этому поводу пишет: «Не соответствует действительности, что 
мы перебросили войска с Дальнего Востока под Москву и выиграли битву под 
Москвой, так как Зорге сообщил о предстоящем нападении японцев на США в октябре 
1941 года. У нас были документальные данные о низких наступательных 
возможностях Квантунской армии, о том, что она увязла в длительной и 
бесперспективной войне с Китаем и не имела достаточных резервов топлива…» Ну, и 
можно добавить еще, что наступала зима, а жители теплых японских островов любят 
русскую зиму не больше, чем немцы…

Для Рихарда начало войны стало страшным потрясением. 22 июня 1941 года он начал 
пить едва ли не с самого утра. А после обеда засел в баре отеля «Империал» и 
принялся за дело всерьез, и чем дальше пил, тем больше мрачнел. Часам к восьми