как это делалось, рассказывает американец Д. Даллин в своей книге «Шпионаж 
по-советски».

Работа «Пасс-аппарата» была значительно более сложной, чем казалось на первый 
взгляд. Мало было безукоризненно изготовить паспорт. Нелегал должен быть 
снабжен полным комплектом документов, и в каждом из них нужно было учесть 
множество нюансов. О тонкостях этой работы рассказывает Ганс Рейнерс, бывший 
эксперт по паспортам и другим личным документам Коминтерна:

«Мы, конечно, имеем бланк германского паспорта и хотим заполнить его для 
господина Мюллера из Мюнхена. Но мы должны иметь в виду, что Мюллер в один 
прекрасный день может появиться в Мюнхене, и его документы будут тщательно 
проверены полицией. Какие чернила применяются в Мюнхене для паспортов? Как 
фамилия офицера, который подписывает паспорта? Мы даем указания нашему агенту в 
Мюнхене узнать это и получаем от него подпись Шмидта, шефа полиции, а это 
отнюдь не простая операция. Теперь надо узнать время подписания, а это новая 
головоломка, мы должны знать, что господин Шмидт не был в отпуске или болен, 
когда им был „подписан“ паспорт. Кроме того, в некоторых странах полицейская 
печать подтверждается штампом об оплате пошлины, значит, надо подделать и этот 
штамп. Штампы время от времени меняются. Поэтому требуется громадная коллекция 
штампов сотен городов и поселков.

Когда эти операции закончены, работа по изготовлению паспорта только начинается,
 самая трудная часть еще впереди. Мюллер не может так просто появиться в 
обществе, снабженный только паспортом, он должен иметь документы, которые 
косвенно подтверждают его личность: свидетельство о рождении, записи о службе, 
книжка социального страхования и т. д. Это целая коллекция документов, и, чтобы 
она была полной, человек, выдающий ее, должен быть историком, географом и 
знатоком полицейских привычек.

Если свидетельство о рождении должно подтверждать, что господин Мюллер родился 
в Ульме в 1907 году, „Пасс-аппарат“ обязан выяснить, какая форма применялась в 
этом городе сорок или пятьдесят лет назад, какие нотариальные термины 
использовались в то время, какие имена были популярны, а какие – нет. Имя Ивар 
звучало бы странно для города Ульма, а имя Зепп казалось бы странным в Гамбурге 
или Копенгагене. Наконец, возникал вопрос с печатями. Какими они были в тех 
местах в то время? Был ли там на гербе лев, медведь или орел? Требовалось 
знание геральдики, и целые тома, посвященные этому вопросу, стояли на полках.

Когда набор документов был готов, возникала еще одна проблема. Если Ивар Мюллер 
будет пересекать первую границу, его паспорт не должен выглядеть новым. Если в 
нем будут проставлены многие визы, которые свидетельствуют о том, что 
путешественник проверен и перепроверен, полиция не обратит внимания на то, что 
ей предъявляют свежеиспеченный документ. Вот почему „Пасс-аппарат“ проставлял 
многие фальшивые визы и пограничные штампы на паспорт. Маршрут должен быть 
хорошо продуман и соответствовать той легенде, которой снабдили нелегала».

«Пасс-аппарат» имел шесть тайных мастерских и в период с 1927 по 1932 годы 
ежегодно изготовлял до 400 комплектов документов, а его отделения были 
разбросаны по всей Европе. Полиция безуспешно боролась с этим подпольным 
производством, и лишь с приходом нацистов власти взялись за дело всерьез. К 
1934 году подпольные мастерские прекратили свое существование, а их специалисты 
рассеялись по всей Европе – надо полагать, к величайшей радости местных 
правоохранительных органов. Тогда-то у советской разведки и начались проблемы с 
паспортами. Тот же Гуревич рассказывал: «Выбор уругвайского паспорта для меня, 
как легализующего документа, не был достаточно хорошо продуман и подготовлен 
Главразведупром. В Бельгии уругвайских подданных были считанные единицы, в то 
же время в полиции зарегистрировались одновременно два вновь прибывших 
уругвайца. Это были агент Главразведупра Красной Армии Макаров – коммерсант, 
родившийся в Монтевидео и купивший предприятие в Остенде, и я, тоже родившийся 
в Монтевидео и тоже занимавшийся торговой деятельностью в Бельгии. Причем оба 
наши паспорта были выданы в уругвайском консульстве в Нью-Йорке. Один был выдан 
в 1936 году, а другой в 1934 году. Номера же этих паспортов были 
последовательны, так, если один был за № 4264, то другой был за № 4265. Оба 
паспорта затем были продлены в Монтевидео также в разные периоды, однако носили 
точно так же последовательные записи и одинаковые подписи. Таким образом, самый 
поверхностный контроль со стороны полиции должен был вызвать к нам подозрение». 
В конечном итоге бельгийская резидентура, например, вообще отказалась 
пользоваться документами, присланными из Союза, перейдя на самообеспечение, 
благо в Брюсселе работал один из бывших мастеров «Пасс-аппарата».

Если Зорге в 1933 году выехал из Союза и добрался до Японии благополучно, то 
уже Макса Клаузена на пути поджидали трудности. Первый паспорт, с которым ему 
предстояло выехать из СССР, был изготовлен неправильно, и Макса «завернули» в 
Одессе, так что пришлось ехать через Ленинград и выбрался из страны он лишь со 
второй попытки. В Нью-Йорке тоже произошла накладка, уже с другим документом. 
Стоит ли удивляться, что он не рискнул въехать в Японию с документами 
советского производства и ему понадобился подлинный германский паспорт?

Обычно, когда говорят о разведке, называют только имя резидента. Но ведь рядом