Бельгии. Министерство иностранных дел Бельгии отказалось подтвердить их 
подданство. Тогда он объявил себя швейцарцем по фамилии Бере – но МИД Швейцарии 
также не признал его своим гражданином. Дело было передано китайскому суду – 
наихудший вариант, но ничего сделать оказалось нельзя.

Почти с самого начала в дело вступила международная общественность, которую 
подняла на защиту арестованных все та же неукротимая Агнес Смедли. Уже в 
августе 1931 года французские профсоюзы начали громкую кампанию в защиту «ни в 
чем не повинного секретаря профсоюза». Кампания протеста с каждым днем ширилась,
 распространяясь по всему миру. Осенью 1931 года имена заключенных супругов 
опять изменились: в письмах протеста стала звучать фамилия Руг. Что любопытно, 
эти письма опередили в изменении «легенды» самого арестованного – Нуленс начал 
называть себя швейцарским гражданином Полем Ругом только в ноябре, после того, 
как получил в тюрьме инструкции Коминтерна (по некоторым данным, эти инструкции 
ему переправила вдова Сунь Ятсена – если так, то тут явно не обошлось без ее 
подруги Агнес). Не то что китайская полиция, но даже британская разведка так и 
не сумела узнать, кем на самом деле были арестованные.

В кампании в защиту Нуленс-Ругов, развернутой по всему миру, приняли участие 
такие известные люди, как Альберт Эйнштейн, Клара Цеткин, Анри Барбюс, Теодор 
Драйзер, Максим Горький. Супругам грозила смертная казнь, однако в этой 
обстановке никто из высших китайских руководителей не желал быть ответственным 
за такой приговор. Их передавали от военного суда гражданскому, переводили из 
города в город и, в итоге, перед судом они предстали летом 1932 года в Нанкине.

Группа Зорге также участвовала в деле спасения Рудника и его жены: они 
осуществляли связь с арестованными и отправляли в Москву подробные донесения о 
ходе дела. Незадолго до суда Рихард сообщил в Москву, что на судьбу 
арестованных можно повлиять, но для этого нужно 20 тысяч долларов – на взятки.
[9 - По оценкам западных исследователей, за 8 лет работы в Японии на группу 
Зорге было потрачено около 40 тысяч долларов – всего в два раза больше.] Тут же 
из Харбина в Шанхай были отправлены два курьера, каждый из которых имел при 
себе по 10 тысяч долларов США. Этими людьми были Отто Браун и Герман Зиблер. 
Зиблер отправился в путь сразу же после крупного наводнения. Его рассказ об 
этом путешествии стоит прочесть хотя бы потому, что он прекрасно передает 
обстановку, какая царила тогда в Китае.

«Деньги мне передали в виде нескольких тысяч банкнот, получилась внушительная 
кипа ассигнаций. По соображениям безопасности обмен мелких купюр на более 
крупные не представлялся возможным. Из-за жару в это время года обычной одеждой 
был легкий китайский костюм из натурального шелка. Первая проблема состояла 
теперь в том, как незаметно спрятать такое количество бумажных денег: сложить 
их в чемодан было нельзя. Плотно перевязанные пакеты с долларами я рассовал по 
карманам и зашил в специально для этой цели изготовленный нательный пояс. Во 
многих местах, где железнодорожную насыпь размыло наводнением, приходилось 
делать пересадку. Поезда ходили лишь на отдельных участках путей туда и обратно.
 Когда, одолев около 250 километров пути, мы прибыли вечером в Чаньчунь, вдруг 
выяснилось, что поезд дальше не пойдет. Причиной, как нам сказали, были 
орудовавшие в этой местности хунхузы. Даже несмотря на сильную охрану, 
сопровождавшую каждый поезд, японцы порой не отваживались отправлять их по 
расписанию в ночное время. Гостиница, где нам предстояло заночевать, была 
переполнена, в двухместные номера набилось до десятка путешествующих. Я провел 
ночь без сна, сидя на стуле: мысли о выполнении задания и тревога за 
сохранность доверенных мне денег не давали сомкнуть глаз. На следующее утро 
поезд покатил дальше на юг.

В Даурене я сел на японский пароход, отправлявшийся в Шанхай. На каждом шагу 
мне попадались японские шпики, смотревшие на европейцев не только с 
любопытством, но и с нескрываемым подозрением. Но мне повезло. В моем облике 
они явно не обнаружили ничего предосудительного. Наконец, я приехал в Шанхай и 
там деньги сложил в обычный портфель. Еще перед отъездом, в Харбине я запомнил 
шанхайский адрес радиста группы Зорге. Этот связной был, как и я, немецким 
коммунистом и носил конспиративную кличку „Зеппель“. Разыскать его оказалось 
нелегко. Плана города в Шанхае не существовало, а слишком частые расспросы 
могли привлечь внимание шпиков. Поэтому мне оставалось только прибегнуть к 
помощи рикш, возивших меня по улицам. Но рикши были неграмотными, нужное 
направление им приходилось указывать рукой. Я почувствовал невыразимое 
облегчение, когда, в конце концов, разыскал Зеппеля во французских кварталах 
Шанхая, обменялся с ним паролями и передал деньги».

Трудно сказать, как повлияли эти с таким трудом доставленные деньги на приговор,
 достоверной информации, на этот счет нет. Советские авторы утверждали, что 
арестованным удалось сохранить жизнь путем подкупа судей, западные 
исследователи сомневаются в этом. Впрочем, коррупция в Поднебесной всегда 
процветала, а в описываемый период ее масштабы были просто умопомрачительны. 
Факты таковы: несмотря на тяжесть обвинений, подсудимые не были казнены. 19 
августа 1932 года Нуленс был приговорен к смерти, но, поскольку в июне в Китае 
была объявлена амнистия, смертную казнь заменили на пожизненное заключение – 
самому Нуленсу и его жене. В 1937 году супругов, даже имя которых так и не 
смогли установить, выпустили для того, чтобы они могли найти деньги для