Естественно, нечего было и думать посылать такой объем информации по радио. 
Этим способом отправляли только особо важные и срочные донесения, а остальные 
зашифровывались, переснимались на микропленку и доставлялись в Харбин, а уж 
харбинская резидентура занималась переправкой материалов через границу.

Принимал Зорге участие и еще в одном весьма специфическом деле, по которому он 
соприкоснулся с прежним местом работы – Отделом Международных Связей Коминтерна.
 Несмотря на все запрещения, ОМС был постоянным партнером разведки, разведчики 
и коминтерновцы прекрасно знали друг друга. В качестве иллюстрации их реальных 
контактов – вопреки всем правилам конспирации – можно привести забавную 
телеграмму.



«17 мая 1928 г.

Совершенно секретно

Лично

ИККИ, тов. Пятницкому



Нашим представителем в Шанхае тов. Алексеевым одолжено в свое время тов. 
Альбрехту 4000 дол. Тов. Алексеев, вследствие этого, остался сейчас без денег и 
просит срочно телеграфировать по Вашей линии тов. Альбрехту о возврате ему 
долга. Кроме того, в Харбине из наших средств по Вашему поручению были выданы 
Вашей линии 2000 дол., каковые до сих пор нам не возвращены.

Прошу Вас в срочном порядке дать соответствующие распоряжения в Шанхай, а также 
вернуть нам здесь на месте 2000 дол.

Начальник IV Управления Штаба РККА Берзин»


А ведь, согласно правилам конспирации, они не должны были не только друг у 
друга деньги одалживать, но даже знать друг друга. Но и знали, и одалживали, и 
встречались, и выходные иной раз проводили вместе – Урсула Кучински описывала 
премилые совместные пикники, в которых принимали участие разведчики их группы и 
люди из Коминтерна: Отто Браун, Артур Эверт, Элиза Саборовски. Правда, риска в 
этом особого не было, иностранцы в Шанхае находились на особом положении, 
почему бы им и не быть знакомыми друг с другом? Но в других условиях такие 
привычки могли дорого обойтись.

Итак, когда 15 июня 1931 года в Шанхае были арестованы некий Хилари Нуленс и 
его жена, наши разведчики не могли остаться от всего этого в стороне, особенно 
Рихард, который вполне мог встречаться с этим человеком, работая с ним в одном 
отделе…

Настоящее имя Хилари Нуленса было Яков Рудник, и по его биографии видно, как 
тесно переплетались между собой ведомства. Весной 1917 года он вступил в партию 
большевиков, с 1918 года стал работать в ВЧК, затем – в политотделе Высшей 
военной инспекции. Летом 1918 года руководил нелегальной доставкой оружия для 
большевистского подполья в Киев. Затем учился в Академии Генерального штаба, 
снова был на нелегальной работе. В 1920 году начал работать в аппарате 
Коминтерна, в феврале 1921 года был направлен резидентом советской военной 
разведки во Францию, где его арестовали и осудили на два года тюрьмы. В 1925 
году пришел на работу в ОМС Коминтерна, где и остался. Его жена, Татьяна 
Моисеенко-Великая, тоже с 1921 года работала на Коминтерн, потом на ИНО ОГПУ, и 
снова на Коминтерн.

С 1929 года Хилари Нуленс, как звали Рудника в Китае, возглавлял шанхайское 
отделение ОМС. Летом 1930 года к нему приехала жена с двухлетним сыном. Тучи 
над его головой стали сгущаться давно, но Нуленс не мог бросить свой пост, ибо 
был в отделении человеком «за все». Он поддерживал связь между Исполкомом 
Коминтерна, Дальневосточным Бюро, компартией Китая, компартиями других стран 
Дальнего Востока – связывал всех со всеми, обеспечивал обмен письмами, 
посылками, занимался распределением денег, арендовал квартиры, подбирал адреса 
для прикрытия, абонентские ящики и т. п. – в общем, все, связанное с квартирами,
 финансированием, связью. Если бы Нуленс был арестован и заговорил, 
деятельность Коминтерна в Китае пришлось бы начинать заново. И вот 1 июня 1931 
года в Сингапуре был арестован курьер Коминтерна Жозеф Дюкруа. При нем 
обнаружили листок бумаги с адресом, с помощью которого шанхайская полиция 
довольно быстро вышла на Нуленса, которого, вместе с женой, тут же арестовали.

На следствии арестованный держался правила, твердо установленного для советских 
разведчиков: «Говори что хочешь, но не признавайся, что работаешь на СССР». 
Иностранцы в Китае имели свое судопроизводство, и сначала Нуленс называл себя 
бельгийцем, заявляя, что он и его жена должны быть переданы под юрисдикцию