Естественно, такой известной личностью сразу заинтересовались как полиция, так 
и спецслужбы других стран, которыми Шанхай был буквально нашпигован. Китайская 
полиция вообще проявляла обязательный интерес ко всем иностранцам, а Агнес, к 
тому же, имела два паспорта – американский и немецкий, наличие которых не 
очень-то скрывала. Впрочем, у нее имелся и третий паспорт, на фамилию Петроикос.
 Кроме некоторого количества левых обществ в Европе, таких, как «Друзья 
Советского Союза» или «Индийское революционное общество», Агнес установила 
отношения с «Всекитайской федерацией труда», «Китайской лигой защиты прав 
человека», которые тоже не трудилась скрывать. За ней установили слежку – 
слежка ничего не дала, ибо неистовая журналистка общалась с невероятным 
количеством людей – не проверять же всех! Впрочем, Агнес поступала с полицией и 
прочими разведчиками проще простого – не обращала на них ни малейшего внимания.

Они, в свою очередь, за ней присматривали, однако жить не мешали.

Помимо профессионализма и энергии, Агнес сопутствовало еще и везение. Она 
сумела подружиться с вдовой Сунь Ятсена Сун Цинлин. Эта женщина происходила из 
семьи китайского банкира, ее сестра была женой самого Чан Кайши, муж другой 
сестры занимал должность министра промышленности, торговли и сельского 
хозяйства, родной брат был министром финансов в Нанкине. Сам Чан Кайши не питал 
теплых чувств к своей родственнице, однако между сестрами отношения были 
хорошими. Используя связи Сун Цинлин, Агнес имела самые точные данные о 
китайской экономике, госбюджете и многие другие достаточно секретные сведения, 
а также знала «тайны двора», сплетни и прочие крайне полезные вещи.

Особое внимание Агнес обращала на военных. В ее картотеке имелись сведения о 
218 генералах – от сугубо официальных биографий до перечня жен и любовниц. Она 
интересовалась всем: политикой, военными делами, торговлей, ситуацией на 
фронтах – всем! Если бы Рихарду удалось подружиться с ней, это знакомство было 
бы просто бесценным. Уезжая из Германии, Зорге взял в редакции шанхайский адрес 
Смедли и вскоре нанес ей визит. Дальнейшее было делом техники.

Что касается характера Агнес Смедли, то Ральф де Толедано, автор книги «Шпионы, 
простофили и дипломаты», дал ей следующую не лишенную яда характеристику: «Она 
готова была поверить всему, что ей говорили – при условии, что это затрагивало 
ее чувства человеколюбия и вызывало сердечное волнение, – а затем ясным голосом 
повторить во всеуслышание на весь западный мир… Не говоря на китайском и ничего 
не зная ни о стране, ни о народе, она сразу же принялась „авторитетно“ писать о 
китайской политике. Если китаец был с ней любезен, она делала вывод, что это 
шпик. Если же он бывал с ней груб, то это был, по ее мнению, фашист из 
гоминьдана. Однажды в Харбине она вошла в офис президента Торговой палаты и 
фактически обвинила его в торговле опиумом. А когда с китайской учтивостью он 
проигнорировал ее нападки и любезно осведомился о ее здоровье, она восприняла 
это как признание им своей вины и пример двуличия и лицемерия. Вращаясь почти 
исключительно среди коммунистов и их симпатизантов, она всякий раз возмущалась 
тем, что полиция относится к ней с подозрением. Когда однажды культурные 
китайцы из высшего общества пригласили ее на обед, она, напившись за их счет, 
принялась всячески оскорблять хозяев и потом продолжила бесчинства на улице, 
крича: „А ну-ка, выходите все сюда, и давайте набьем дом рикшами-куди! Давайте 
докажем, что в Китае нет классов!“» Возможно, эта характеристика все-таки 
несколько карикатурна. Но, если судить по воспоминаниям той же Урсулы Кучински 
– а они с Агнес были подругами – то это была особа чрезвычайно экзальтированная,
 чтобы не сказать психопатичная…

Именно связи и знакомства Агнес послужили основой для создания сети. Довольно 
быстро Рихард понял, что можно открыть карты, просто рассказал Агнес, кто он и 
зачем сюда приехал и попросил помощи. Журналистка в помощи не отказала. 
Во-первых. Рихард получил доступ ко всей информации, которой она владела, а 
во-вторых, она познакомила разведчика со своими китайскими друзьями, которых к 
тому времени набралось предостаточно, и Зорге начал подбирать себе из них 
агентов. Причем, как он утверждал позднее, проявив редкую дисциплинированность, 
воздержался от установления контактов с членами КПК – впрочем, в это не 
очень-то верится.

Первым и основным из китайских помощников Зорге был Ван, которого он по приезде 
взял на работу в качестве переводчика. Вскоре они подружились, и Зорге 
предложил китайцу работать на него. Тот согласился, привлек в группу и свою 
жену. По-видимому, Ван и есть тот самый человек, которого Рут Вернер в своей 
книге назвала «Янгом» – она все время всех переназывала, даже если в этом не 
было необходимости.

Профессор Янг обладал неиссякаемым запасом острот и шуток. Янг был худ и мал 
ростом, походил скорее на хрупкого юношу, чем на профессора. У его жены было 
интеллигентное красивое лицо, ямочки на щеках и белоснежные зубы. Она активно 
принимала участие в политической работе и обладала организаторским талантом… 
Янг был видным ученым и считался китайцем «из хорошего общества». Впоследствии 
жена Вана устроилась на работу в Министерство иностранных дел в Нанкине, явно 
по заданию Зорге.

Юлиус Мадер пишет еще об одном китайце – Цзяне. Вряд ли он и Ван – одно и то же