в Китае, и молодая пара перебралась в Шанхай. Изнывая от безделья и скучая по 
партийной работе, Урсула как-то раз пожаловалась на эти обстоятельства своей 
подруге Агнес Смедли, и та порекомендовала ее Зорге. После этого дом Урсулы 
превратился в конспиративную квартиру. Рихард дал ей и псевдоним, под которым 
она впоследствии будет работать – «Соня». В Шанхае была популярна песенка в 
стиле «Аля рюс»: «Когда Соня отплясывает русского, в нее нельзя не влюбиться. 
Нет более красивой женщины, чем она. В ее крови Волга, водка, Кавказ… Даже 
Владимир от нее без ума, отставляет в сторону стакан с водкой, лишь бы видеть 
Соню…»

– Я очень привязалась к нему, – вспоминала впоследствии Урсула. – Необыкновенно 
обаятельный, высокообразованный, всегда сосредоточенный. Его часто изображают 
разбитным малым – не таким, каким он был на самом деле. Зорге редко улыбался, 
выглядел, скорее, меланхоличным… Меня потом много раз спрашивали, не спала ли я 
с ним. Я даже ни разу его не поцеловала! Да и быть того просто не могло – я 
только что вышла замуж, родила ребенка…

Впрочем, отвечая на вопрос, была ли она влюблена в Рихарда, Урсула, уже много 
лет спустя, патетически воскликнула:

– Естественно!

Уже после отъезда Зорге Урсула прошла обучение в разведшколе в Москве, стала 
радисткой, потом резидентом нелегальной резидентуры, отработав двадцать лет без 
единого провала.

Таковы были помощники Зорге из Четвертого управления, люди, составлявшие костяк 
группы. Но они появятся позже. А пока что Рихард сошел на берег в компании 
Алекса и еще одного товарища, имея лишь одну идею по поводу того, с чего 
начать…

Рихард должен был осесть в Шанхае, который с конца 20-х годов стал центром 
деятельности советской военной разведки. Это был самый крупный промышленный 
город страны, где сосредоточилась четверть всех предприятий тяжелой и до 80 % – 
легкой промышленности Китая, находились наиболее крупные китайские и 
иностранные банки и крупнейший в Китае порт, а также самый крупный в стране 
сеттльмент – в конце 20-х годов в городе проживало около 50 тысяч белых 
иностранцев.

Первым делом новоприбывший, как и было положено, заказал визитные карточки, 
абонировал почтовый ящик, открыл банковский счет. Сразу же по приезде Зорге 
посетил генерального консула, на которого его документы и рекомендательные 
письма произвели самое благоприятное впечатление. Тот немедленно согласился 
рекомендовать исследователя-журналиста дипломатам в Пекине, Нанкине и Кантоне. 
В течение первых двух месяцев пребывания в Китае Рихард отправил в редакцию 
«Дойче гетрайде цайтунг» пять статей о торговле китайской сельхозпродукцией. Он 
изучал проблемы экспорта сои, арахиса, кунжута, импорта зерна и прочие тому 
подобные животрепещущие вопросы, исправно отправлял материалы и получал 
гонорары и параллельно заводил множество знакомств. Среди них было одно, на 
которое он особенно рассчитывал.

Об Агнес Смедли Рихард слышал еще в Европе, и была она одним из колоритнейших 
персонажей этой не обиженной колоритными личностями эпохи.

…Даже точный возраст одной из самых популярных журналисток того времени – и тот 
неизвестен. Родилась она в конце XIX века в США, на одной из ферм штата Миссури,
 в семье индейца-батрака и прачки. С ранних лет девочке пришлось работать: она 
служила судомойкой, официанткой, поденщицей на плантациях табака, продавщицей 
газет, затем «поднялась» до машинистки и коммивояжера по подписке в местной 
газете – в ее положении это была карьера! Тогда-то Агнес и опубликовала свои 
первые журналистские материалы. При помощи родственников, ей удалось получить 
кое-какое образование: сначала она училась в педагогическом училище, затем на 
вечернем отделении в Нью-Йоркском университете. Некоторое время работала 
учительницей в деревеньке в штате Нью-Мексико, где большинство населения 
говорило по-испански, но скоро ей там надоело, и Агнес вернулась в город. Она 
работала в редакции журнала в Нью-Йорке, в Сан-Франциско вышла замуж за 
инженера, с которым вскоре разошлась, а еще она занималась профсоюзной работой, 
была репортером нью-йоркской социалистической газеты «Колл». По ходу работы 
познакомилась с индийцем Чаттопаддьяя, с которым вскоре сошлась, а заодно и 
заинтересовалась проблемами национально-освободительной борьбы в Индии и Китае. 
Вслед за индийским другом Агнес переехала в Берлин, побывала в Москве на 
конгрессе Коминтерна.

За это время она от умеренной социалистических перешла к коммунистическим 
убеждениям, написала множество статей и книгу «Дочь земли» и рассталась с 
Чаттопадьяя. В 1928 году ей, теперь свободной, газета «Франкфуртер цайтунг унд 
хандельсблатт» предложила поехать в Китай в качестве специального 
корреспондента. Агнес согласилась, прибавила к немецкому контракту договоры с 
несколькими итальянскими газетами и в мае 1929 года была уже на месте.